Хотя она была именно такой.

Нет, Клер относилась к Саре как к неординарной личности именно потому, что искренне верила в это.

— Ты, Сара, просто обязана бывать на моих приемах. Обещай, что посетишь хотя бы шесть из них, не меньше, — настаивала Клер, приложив к себе очаровательное голубое платье и вопросительно глядя на подругу.

— Очень красиво. Оно подходит к твоим глазам, — ответила Сара, полулежа на кровати Клер и накручивая на палец выбившийся локон. — Только один прием, — возразила она.

Клер улыбнулась, радуясь комплименту подруги, и, отбросив платье на другой конец кровати, потянулась за другим.

— Пять, и не спорь со мной.

Она приложила к себе бледно-желтое платье, указав на глубокое декольте, которое выгодно подчеркнет ее увеличившуюся от беременности грудь, и вопросительно подняла брови.

— О да, то, что надо, — сказала Сара с легким смешком. — Два приема, и это все.

Желтое платье оказалось там же, где и голубое, — в разноцветной куче шелка и кружев, возвышавшейся на постели.

— Послушай, Сара, упрямство не украшает женщину, поверь мне. Четыре.

— Два.

— Три, или я… — Клер замолчала в поисках самой страшной угрозы. — Или я… Плохая собака!

Сара приподнялась и увидела, что Клер пытается вырвать из пасти Титуса то, что осталось от изжеванного светло-коричневого ботинка из мягкой кожи.

— Или я прогоню твою зверюгу из своего дома и больше никогда не пущу. Никогда!

— Ну, перестань, Клер, это был не самый симпатичный ботинок, по правде го…

— Никогда, Сара, поняла? — повторила Клер, просунув палец через большую дыру в мыске ботинка и угрожающе глядя на подругу.

Сара одарила Титуса самым грозным взглядом, на который была способна, и плюхнулась обратно на кровать.

— Ну, хорошо, хорошо, я приду на три твоих приема, но выбирать буду сама, и чтобы никаких танцев. Вообще никаких! — подчеркнуто строго сказала она. — Согласна?

— Согласна, — подтвердила Клер с победоносной улыбкой, потерла поясницу и осторожно плюхнулась рядом с Сарой.

Неожиданно матрас провис под ними — это Титус всем своим весом рухнул на кремовое покрывало и улегся между подругами. Он положил голову Саре на бедро и громко умиротворенно вздохнул.

— Это ты его подначила, признавайся?

— Только не я! — возмутилась Клер. — Ты прекрасно знаешь, что по части нанесения ущерба Титус и сам отлично справляется, без всяких уговоров.

Собака подняла голову, посмотрела на Сару, потом на Клер и опять на Сару, затем зевнула во всю свою огромную пасть, наполнив воздух запахом кожи. Проделав все это, Титус опустил голову, закрыл глаза и тут же засопел.

— Кстати, об ущербе… Как ты собираешься компенсировать лорду Уэстону потерю сюртука, изодранного твоей собакой?

— О, лорд Уэстон…

Клер осторожно поменяла позу, чтобы видеть лицо Сары.

Не поняла, это романтическое «О» или с ноткой раздражения?

— Перестань, Клер. По-моему, я совершенно ясно дала понять, как отношусь к лорду Уэстону, — ответила Сара. — Более того, мне даже страшно представить, что он обо мне думает из-за моей неугомонной мамочки.

— Да, я знаю. Но… все-таки, согласись, граф ослепительно красив. Возможно, если он будет оказывать тебе знаки внимания, это охладит Диксона, и он перестанет так настойчиво донимать тебя своими ухаживаниями.

Сара повернулась, потревожив Титуса, и посмотрела на подругу.

— Ты предлагаешь мне использовать лорда Уэстона для осуществления моих коварных замыслов? Не очень благородно, тебе не кажется?

Сара наблюдала за выражением лица подруги, которая пыталась справиться с угрызениями совести.