Лорд Уэстон поймал себя на мысли, что ему стала небезразлична судьба этого городка.

Что же касается Сары, то он был в полной растерянности и не знал, как себя вести с ней.

Ее прямолинейность ужасала и обескураживала. Она была гораздо сильнее тех женщин, которые встречались ему на жизненном пути, и в то же время удивительно беззащитной и ранимой.

Когда он узнал, что Сара рассказала Клер об их близости, ему захотелось наорать на эту глупую девчонку.

Маркус не разделял ее уверенности, что подруга сохранит секрет, и почти не сомневался, что Беннингтон скоро обо всем узнает.

Судя по рассказам своих женатых друзей, их супруги испытывали особое удовольствие, раскрывая мужьям свои и особенно чужие тайны.

Наивность Сары не имела границ.

Она была распутницей в подарочной упаковке из детской наивности.

Эта девушка воплощала в себе все, что Маркусу не нравилось в этой жизни.

Но он думал о ней постоянно и ничего не мог с собой поделать.

И даже сейчас, стоя перед главой их организации с грузом ответственности на плечах за это дурно пахнущее дело, осознавая, что улики ведут к ее брату, и он может быть обвинен в государственной измене, Маркус думал о ней.

Она поселилась в каждой клеточке его тела, в каждой извилине разгоряченного мозга, и некуда было скрыться.

Маркус закрыл глаза и потер ладонями виски.

— Уэстон, — заговорил Кармайкл твердым, но не лишенным сочувствия тоном, — сдается мне, я не спрашивал, какой был у тебя день, равно как и… о твоем психическом состоянии.

Помимо воли из груди Маркуса вырвался нервный смешок.

— Вам и не надо спрашивать, не так ли? — парировал он.

— Салли считает, что за время пребывания здесь ты изменился — беспечного, очаровательного Уэстона больше нет.

— Он действительно так думает? — спросил Маркус, опустив горячие ладони на холодный камень перил. — А вы? Что думаете вы?

Кармайкл встал, осторожно отодвинул стул и подошел к Маркусу.

— Я думаю, что роль, которую ты играешь, тебе не подходит, начнем с этого.

— Местные матроны меня бы на порог не пустили, не будь я хорошим актером. Я был бы совершенно бесполезен…

— Бесполезен? — перебил Кармайкл, устремив взгляд насады, и его умное лицо омрачилось печалью. — Ты в этом абсолютно уверен?

— В том, что меня не принял бы местный свет, если бы я им не подыграл? — с некоторым сарказмом спросил Маркус. — Да, уверен.

Кармайкл повернулся спиной к восхитительному виду и оперся спиной о перила.

— Уэстон, я никогда не сомневался в твоей преданности, но мне кажется, что деятельность «коринфян» не совсем тебе по душе.

— Надеюсь, вы не собираетесь поставить под сомнение мою преданность организации? — спросил Маркус. — Мне кажется, вы ведете именно к этому.

Кармайкл сложил руки на груди.

— Уэстон, твое служение делу безупречно, но есть разница между тем, чтобы жить ради работы, или работать, чтобы жить.

Маркус молчал.

— Мой друг, тебе не приходило в голову, что «коринфяне» — это лишь отправная точка для тебя, некий старт?

— Вы предоставляете мне свободу действий? — мрачно поинтересовался Маркус.

Кармайкл поднял руку, призывая его к молчанию, но лорд Уэстон уже не мог остановиться:

— Потому что еще не все потеряно в этом сложном деле, да? Совершенно очевидно, что сын Тисдейла знает гораздо больше, чем думает. И я еще не исчерпал все имеющиеся…

— Уэстон, — оборвал его Кармайкл, — я просто хочу, чтобы ты расценивал свое пребывание в Лалуорте как новую перспективу на твоем пути, а не как вынужденную задержку.