Наконец-то я поняла, что люблю Гарри больше всех на свете. И не думаю, чтобы когда-нибудь переставала любить. Он всегда жил в моем сердце, и как я ни старалась его забыть, у меня это не получилось. Жаль, конечно, что между нами произошла та глупая ссора, как бы мне хотелось вернуться в тот вечер, когда он меня впервые поцеловал!

Однако, подумала я, не похоже, что он хочет повторить свой поцелуй сейчас, даже не сделал мне за весь день ни одного комплимента.

И все же я видела, что ему со мной хорошо. Да что хорошо — мы оба были счастливы!

Вернулись мы перед самым обедом, и я подумала, что это был самый лучший день в моей жизни.

Ужасно, что сезон подходит к концу и все разъезжаются. Если Гарри уедет на юг Франции, я не увижу его несколько месяцев.

У нас с тетушкой самые невероятные планы — где мы только не собираемся побывать! Однако она ни словечка не обронила насчет поездки на юг, хотя, может быть, мы ненадолго поедем в Париж.

Гарри не должен обручиться с Моной до возвращения в Лондон.

Впрочем, чего беспокоиться, завтра я снова увижу его — он хотел встретиться со мной на Роу утром, когда я выезжаю верхом.

Я люблю Гарри… Люблю больше всех на свете!

Это чувство совершенно не похоже на то, что мне уже приходилось переживать по отношению к другим людям; оно, как бутон, постепенно раскрывается в моей душе, растет помимо моей воли, даже вопреки ей.

Я злилась на Гарри, хотела вычеркнуть его имя из своей памяти навсегда, а оказалось, что только крепче привязалась к нему.

Это совсем не то, что я чувствовала к Алеку или Томми.

Интересно, как Гарри ко мне относится?

Я до того разозлилась, что едва соображаю, и все из-за этой бестии Моны.

Условившись встретиться с Гарри нынче утром, я с нетерпением ждала этой минуты и точно в назначенное время была на Роу, но кроме грума, который держал мою лошадь, там никого не было. Я решила немного подождать, подтянула подпругу, побеседовала с грумом и вскоре увидела приближающийся «бентли». За рулем сидел Гарри. Но что это?! Я едва верила своим глазам — рядом с ним сидела Мона! Это было тем более удивительно, что она под большим секретом призналась мне в своей нелюбви к верховой езде (подниматься до завтрака весьма утомительно, а днем, разумеется, никто верхом не выезжает). Конечно, она приехала только ради Гарри. Интересно, ожидала ли она встретить меня здесь или это для нее полная неожиданность?! Должна признать — хотя в тот момент ненавидела Мону больше всех на свете, — в костюме для верховой езды она смотрится очень неплохо. Экипировка у нее превосходная, и, конечно, ее стройная фигурка только выигрывает. Хотя я тоже довольно худая, рядом с Моной смахиваю чуть ли не на немецкую фрау.

У нее великолепно стачанные джодпуры — такие редко встречаются, замечательно сшитая блуза и белая льняная курточка без рукавов, какие носят американские девушки.

Увидев меня, Мона как ни в чем не бывало воскликнула:

— Привет, Максина, дорогая! Гарри настоял, чтобы я немножко поупражнялась. Ты удивлена нашей встречей?

— Не очень, — ответила я. — Знаю, до чего ты настойчива, когда тебе чего-нибудь хочется.

Она, разумеется, поняла, что я имею в виду Гарри, и бросила на меня странный взгляд. Да, сомнений нет, Мона одержима идеей выйти замуж за Гарри и решилась заполучить его любым способом.

Они сели на лошадей, и мы с довольно угрюмыми лицами поехали вперед, не произнося ни единого слова.

Неожиданно я почувствовала весь комизм ситуации: едет господин, по обе стороны от него скачут влюбленные в него по уши дамы, каждая старается завладеть вниманием всадника, а тот, кажется, влюблен лишь в облачко на небе и ни одной из дам не оказывает каких-либо знаков внимания.