– Прости.

    И два белоснежных огромных крыла падают на пол, а у меня за спиной истекают кровью изувеченные обрубки.

    – Прости.

    Смерть наконец-то принимает бьющуюся в агонии боли и отчаяния жертву в свои объятия. Две хрустальные слезы легкими искрами падают на алтарь из глаз изувеченного ангела. Простить?

    Я прощаю.

    Нить натягивается до предела, до звона. Глаза невидяще смотрят куда-то перед собой, и я чувствую, как в конечностях потихоньку замирает боль, останавливает свое горячее пульсирование и утихает, давая мне отдохнуть и забыть. Связь дрожит, становится видимой, она звенит так, будто с другой ее стороны кто-то рывками пытается пробиться сюда, пытается с такой силой и мощью, что даже я уже ничего не могу сделать. Да и не хочу, если честно. Я уже ничего не хочу, кроме того, чтобы исчезнуть, стереться с лица этого мира и навсегда затеряться в ласковых объятиях смерти.

    И пространство раскрывается, будто реагируя на мою мольбу. Воздух вспухает черным маревом, изменяясь и сверкая искрами молний в центре этого каменного зала. Я с надеждой смотрю в него, пытаясь остановить все еще колотящееся, как ненормальное, испуганное сердце. И мрак, будто откликаясь на мои мысли, сжимается, искрится разрядами, отражается линиями теней и мрака и складывается в такие знакомые и родные очертания его образа. Он выходит из портала и медленно подходит к алтарю, вздымая за спиной два огромных крыла и заглядывая в боль моих глаз двумя бесконечными омутами мрака. Лорд Печальных земель, нет, Дик, ты пришел за мной.

    Я улыбаюсь, а сердце, испуганно рванувшись среди раздробленных ребер, не выдерживает и рвется на части, лишь на мгновение вспышкой боли уверяя меня, – я все еще здесь, черта не пройдена, но уже скоро, скоро. Ведь это сама смерть идет ко мне, опускается перед алтарем на одно колено и бережно проводит когтями по мокрой от слез щеке.

    – Что же ты не дождалась меня?

    Улыбаюсь, сжимая скользкие от крови пальцы на его руке, и чувствую, что больше не могу вздохнуть – не получается. Что ж, уже и не надо. Глаза закрываются почти против воли, последнее, что я вижу, – это белый и очень знакомый комочек перьев на его плече. Как странно.

    Черная фигура поднимается и медленно поворачивается к настороженно стоящим поодаль гэйлам. Король улыбается, сидя на троне.

    – Ты вернулся к нам, избранный небесами и проклятый адом. Мы рады встрече с тобой.

    Он не реагирует на его слова. С его плеча на мертвое тело ангела перелетает белый совенок и осторожно прикладывает к ее груди белый снег своих крыльев.

    – Я позабочусь о ней, – говорит он, и Смерть кивает.

    А после этого… она хищно улыбается, оглядывая свою дань, всю, до последнего избранного на эту ночь. Они еще не знают, но уже настороженно отходят дальше от черной улыбающейся фигуры. Поздно. Цена назначена. Плата собрана.

    Лезвия когтей, сила и скорость, ненормальные для существа из плоти и крови, глаза, полные тьмы, и сила, страшная сила, отбивающая любые удары и пронизывающая любую защиту.

    Гэйлы защищались. Стены магии, сети тьмы, заклинания и проклятия, вся сила древнего дворца рухнула на пришельца лишь для того, чтобы пройти его насквозь не заметив и разбиться разом о его крылья.

    Его ничто не брало, он убивал каждого, до кого мог дотянуться, вращаясь в бешеной схватке с сотнями и сотнями черных крылатых демонов. Кровь, черная, как его глаза, щедро заливала резные плиты пола, а их становилось все больше и больше. Ну и что?

    Когти – в горячую плоть, клыки, рвущие мясо и крылья, разрезающие любую магию.