Стройная женщина встала, дрожа так сильно, что едва удерживалась на ногах. Антуан поднялся вслед за ней.

– Сир, – начал было он.

Назарах резко мотнул головой.

– Только Симона.

Антуан открыл было рот снова, но ангел отрезал:

– Я не проявлю милости даже для тебя, Антуан.

С явной неохотой тот опустился на свой стул.

«Так вот какова, – подумала Эшвини, – цена бессмертия. Отказ от части души ». Она смотрела, как Симона добралась до ангела, но прежде чем вампирша опустилась на колени, тот сжал ее плечо и наклонил свою голову к ее уху.

Никто не узнает, что он сказал ей. Но когда она повернулась к сидящим за столом, лицо ее было мертвенно бледным, щеки – запавшими. Правая рука ангела оставалась на ее плече, когда он встретился глазами с Антуаном.

– Кажется, Симона будет моим гостем в течение следующего десятилетия. Она согласилась, что ей необходима пара уроков, как надо вести себя с ангелами.

Лицо Антуана стало жестким, но он промолчал.

– Ты останешься мне верен, Антуан, – тихий приказ, жесткое предупреждение, когда пальцы скользнули по белой щеке Симоны. – Верен до гроба.

– Сир, – Антуан склонил голову, не глядя на женщину, которую называл своей.

Но Назарах не закончил.

– За твой проступок я не лишаю тебя жизни, но отпрысков твоих детей это не касается. Больше не будет вампиров из рода Бомонов в течение двухсот пятидесяти лет.

Фредерик выдохнул, и Эшвини знала, почему. Ему только что сообщили, что у него не может быть детей, если, конечно, он не хочет наблюдать, как они умирают. А так как вампиры были фертильны только незначительное время после Обращения, это означало, что ребенка у него не будет вообще никогда.

Кэллан оставался неподвижным все это время, но поднял голову, когда ангел произнес его имя.

– Если ты хочешь, чтобы твой поцелуй оставался в Атланте, то должен подписать новый Контракт. Еще один век службы.

Это казалось легким наказанием, в конце концов Кэллан стремился именно выслужиться перед Назарахом. Но видя, как ангел поглаживает голову Моник, Эшвини поняла, что он догадался об искре, пробежавшей меж красавицей-вампиршей и лидером поцелуя. И Назарах будет использовать это знание, чтобы мучить Кэллана всякий раз, как ему вздумается.

В эту ночь крови не будет. По крайней мере, явной. Но Эшвини, наблюдая, как Симона опускается на колени по другую руку Назараха, никак не могла избавиться от мысли о том, что из некоторых ран льется кровь – незримая, которую невозможно смыть ни с человеческих рук, ни с мраморных полов. Молчаливый крик Симоны уже вплетался в изящные арки ангельского поместья.

Глава 8

Эшвини никогда в жизни ничему так не радовалась, как тому, что ей наконец удалось вырваться из дома Назараха. Оказавшись на свежем воздухе, она никак не могла вдохнуть полной грудью, пока такси не оказалось как минимум в десяти минутах езды от поместья.

– Ты прочувствовала весь дом Назараха, – заметил Жанвьер, сидящий рядом с ней.

– Не только дом. – А если бы ей пришлось дотронуться до ангела… Душа сжалась в комок от ужаса. – Еще был Антуан. Даже Симона. Она совершила не один мерзкий поступок.

– И все-таки ее тебе жаль, – вздохнул Жанвьер. – И почему ты не жалеешь только меня?

– Потому что ты заноза в заднице.

Мужчина все еще смеялся, когда таксист остановился возле вокзала. Расплатившись, она выбралась из автомобиля и достала из багажника свои вещи. Жанвьер тоже вытащил свою сумку. Ранним утром Кэллан вернул им их вещи, в глазах вампира горело обещание возмездия.

– Итак, – произнес Жанвьер, когда она искала в карманах мелочь, чтобы купить билет.