|
А сейчас я хочу увидеть папу. – Ты представляешь, к каким последствиям может привести это открытие? – Естественно! – резко бросила Виттория. – К росту доходов ЦЕРНа! Значительному росту. А сейчас я настаиваю... – Теперь я понимаю, почему вы все держали в тайне, – гнул свое Колер, явно стараясь уязвить собеседницу. – Ты и твой отец опасались, что совет директоров потребует запатентовать вашу технологию. – Она должна быть запатентована, – сердито ответила Виттория, понимая, что директору все же удалось втянуть ее в спор. – Технология производства антивещества – дело слишком серьезное и весьма опасное. Мы с отцом не спешили с сообщением, чтобы усовершенствовать процесс и сделать его более безопасным. – Иными словами, вы не доверяли совету, опасаясь, что он пожертвует наукой во имя своей алчности? Виттория была поражена тем, с каким равнодушием директор произнес эти слова. – Имелись и другие мотивы, – сказала она. – Папа не торопился, желая представить свое открытие в самом лучшем свете. – И что же это должно означать? «Ты еще спрашиваешь, что это должно означать?» – подумала она, а вслух сказала: – Вещество из энергии, нечто из ничего... Но ведь это, по существу, научно доказывает возможность акта Творения. Разве не так? – Значит, он не хотел, чтобы религиозные последствия его открытия погибли под натиском коммерциализации? – В некотором роде – да. – А ты? Виттория, как ни странно, придерживалась диаметрально противоположных взглядов. Коммерческая сторона вопроса имела решающее значение для успешного внедрения любого нового источника энергии. Хотя антивещество, как источник чистой энергии, обладало неограниченным потенциалом, преждевременное разглашение тайны грозило тем, что новый вид экологически чистой энергии пострадает от политики и враждебного пиара так, как до него ядерная и солнечная энергия. Ядерная энергия получила распространение до того, как стала безопасной, и в результате произошло несколько катастроф. Солнечная энергия начала использоваться, еще не став экономически выгодной, и инвесторы потеряли большие деньги. В результате оба вида энергии имели скверную репутацию, и перспективы их применения были туманны. – Мои задачи не столь грандиозны. Я вовсе не стремилась примирить науку и религию. – Тобой больше двигала забота об окружающей среде? – высказал предположение Колер. – Неисчерпаемый источник энергии. Никаких открытых выработок. Полное отсутствие радиации и иных видов загрязнения. Использование энергии антивещества могло бы спасти нашу планету... – Или уничтожить, – саркастически фыркнул Колер. – Все зависит о того, кто станет ее использовать и с какой целью. Кто еще знает о вашем открытии? – спросил директор. От его слов, как и от всей его сгорбленной фигуры, вдруг повеяло леденящим холодом. – Никто, – ответила Виттория. – Я вам это уже говорила. – В таком случае... почему ты полагаешь, что твой отец убит? – Понятия не имею, – сказала девушка, напрягшись всем телом. – У него были враги здесь, в ЦЕРНе, и вы об этом знаете. Но это никак не было связано с антивеществом. Мы поклялись друг другу хранить открытие в тайне еще несколько месяцев. До тех пор, пока не будем готовы. – И ты уверена, что твой отец хранил молчание? Этот вопрос вывел Витторию из себя. – Папа всегда хранил даже более суровые обеты, чем этот! – А ты сама никому не проговорилась? – Конечно, нет! Колер вздохнул и замолчал, словно для того, чтобы хорошенько продумать то, что собирался сказать. |
