— Я могу ошибаться, — уступил лорд-хранитель. — Ты — император-регент, и я, как и закон, служим для исполнения твоей воли.

Такое признание не обрадовало Ангела. Склонив голову, он потер лоб кончиками пальцев.

— Ты поступишь так ради меня, брат? Если ты готов по моей прихоти отказаться от своих убеждений, что помешает мне стать тираном?

— Твое сердце, мой господин император. — Никогда в жизни Жиллиман не произносил более справедливых слов. В тот момент он сочувствовал брату, зная, что Сангвиний не желает править. Именно по этой причине ему следовало оставаться правителем. — Твои истинные намерения всегда чисты. Мы — триумвират, но ты — будущий Император. Лев и я согласны с этим. Решающим голосом должен обладать кто-то один, иначе согласия не будет ни в чем.

Подняв голову, Ангел обвел арену взглядом. На мгновение Робауту показалось, что император-регент поступит, как хотел, и объявит о закрытом процессе. Сможет ли Жиллиман следовать за ним и дальше, нарушив свои принципы? Неужели ему придется заплатить такую цену за выживание Империума Секундус?

— Введите арестанта, — объявил Сангвиний, и слова его разнеслись по амфитеатру.

Когда приказ Ангела прозвучал из вокс-динамиков во временной камере, построенной под Легата Коллегиум, Кёрз и Эль’Джонсон разом подняли голову. Темный Ангел ни на секунду не отходил от пленника, но тот, кажется, покорно ждал суда и безмолвствовал с тех пор, как его вынесли из иллирийского храма. Насмешливо улыбнувшись, Конрад нарушил молчание:

— Балаган начинается снова.

Лев взялся за звенья оков, соединяющих ручные кандалы Кёрза с цепью на поясе. На арестанте был только килт из черной кожи, белые волосы ему стянули на затылке. Пальцы рук и костлявых ног оканчивались сломанными ногтями. Без доспеха Конрад выглядел заметно ниже, но его конечности все равно были длиннее, чем у Эль’Джонсона. Кожу нострамца, бледную, как у глубоководной рыбы, пронизывали хорошо заметные синеватые жилки. Его тело покрывали шрамы — одни настолько старые, что уже превратились в смазанные розовые пятна, другие гораздо более свежие, вроде струпьев над ранами от Львиного Меча и пореза на горле. Исцеляющийся позвоночник узника поддерживали кольца и ортопедические скобы компрессионного аппарата.

Лорд-защитник вытолкнул Кёрза из особо прочной клетки, и тот, шлепая босыми ногами по камню, послушно направился к лестнице, ведущей под открытый купол Легата Коллегиум. Темный Ангел в одиночку вывел Ночного Призрака под яркий искусственный свет, и многотысячная толпа затихла, увидев, как источник ее страхов и кошмаров появляется из сумрачного коридора.

Конрад огляделся по сторонам с равнодушным видом, без привычных ужимок. Еле заметная презрительная ухмылка коснулась губ арестанта, когда Лев провел его по белому песку и остановил перед Жиллиманом и Сангвинием.

— Если сдвинешься с места, я убью тебя, — предупредил Эль’Джонсон перед тем, как занять свой трон.

— Приветствую, братья, — сказал Кёрз, переводя взгляд со Льва на Робаута и затем на Ангела. — Вижу, все вы еще живы и здоровы.

Сангвиний поднялся:

— Конрад Кёрз, ты предстал перед судом Имперского Триумвирата, чтобы ответить за преступления и бесчинства, совершенные против Империума и его служителей. Полный список обвинений будет оглашен позднее, сейчас же достаточно сказать, что ты развязал войну, а также спланировал серию убийств и актов террора. По законам Макрагга, на тебя распространяется презумпция невиновности, но желаешь ли ты сделать вступительное заявление в свою защиту?

Ночной Призрак скривил нижнюю губу, посмотрел на свои кандалы и слегка потряс ими.