Что ж, я долго утверждал, что в целом средняя церковь, рассматриваемая как дом проповедей, оказывается куда более ядовитым местом, чем средняя таверна; тем не менее, как я уже сказал, век управляет человеком, скрывая и одолевая его разум, и подлинный рассказ «Отдых Солдата», с его «sonus epulantium in aeterno convivio», был уничтожен в момент рождения и некоторое время спустя был написан ныне существующий рассказ. А тем временем ко мне в голову пришел замысел «Лучников». Теперь об этом рассуждают, намекают и шепчутся во всех возможных кварталах: прежде, чем написать рассказ, я кое-что услышал. Наиболее выразительная из этих легенд также наиболее обстоятельна: «Я знаю точно, что все это принесла ему в машинописном виде „фрейлина“». Дело было не так; и все более неопределенные рассуждения о том, что я слышал некие слухи или намеки на слухи, в равной степени лишены всяких следов правды.

Снова я извиняюсь за столь напыщенный переход к мелким деталям моего собственного рассказа, как будто это утраченная поэма Сафо; но кажется, этот предмет интересует публику, и я следую инструкциям. Скажу далее, что происхождение «Лучников» весьма сложно. Прежде всего, все эпохи и народы лелеяли мысль, что духовные владыки могут прийти на помощь земному оружию, что боги, герои и святые спустятся со своих высочайших пределов, чтобы бороться за верующих и адептов. Тогда в голову мне пришел рассказ Киплинга о призрачном индийском полке и смешался со средневековьем, которое всегда пребывает в моем сознании; и так были написаны «Лучники». Помнится, я был от всего сердца разочарован, увидев результат, и счел его — как считаю до сих пор — невыразительной работой.

Однако я пытался писать в течение тридцати пяти долгих лет, и если я не добился успеха в беллетристике, я по крайней мере могу считаться мастером в Доме Разочарований. Таким образом «Лучники» появились в «Ивнинг Ньюс» 29-ого сентября 1914 года.

В наше время журналист, как правило, не добивается особенной известности; а если к тому же журналист работает в вечерней газете, его претензии на бессмертие ограничены самое позднее двенадцатью часами ночи; хорошо известно, что те насекомые, которые начинают жить утром и умирают на закате, считают себя бессмертными. Работая над рассказом, стеная и размышляя над ним, печатая его, я, конечно, никогда не думал, что услышу о нем хоть раз. Мой коллега «Лондонец» отозвался о нем в моем присутствии с похвалой, поскольку любезность вошла у него в привычку; столь же любезно он указал на технический недочет в описании языка сражения — крика лучников. «Почему английские лучники пользуются французскими словами?» спросил он. Я ответил, что причина одна-единственная: повторение «Monseigneur» здесь и там показалось мне живописным. И я напомнил ему об историческом факте: большинство лучников при Агинкуре были наемниками из Гвента, моей родной страны, они обращались к архангелу Михаилу и к святым, неизвестным саксонцам — Тейло, Илтиду, Дьюи, Кадвалдиру Вендигейду. Я думал, что это было первое и последнее обсуждение «Лучников». Но через несколько дней после публикации мне написал редактор «Оккульт Ревю». Он хотел узнать, есть ли у рассказа какая-то фактическая основа. Я ответил ему, что никакой фактической основы ни в коем случае не было; я забыл, добавил ли тогда, что рассказ не основывался на слухах. Думаю, что не добавил, поскольку, по моему убеждению, в тот момент не существовало никаких слухов о небесном вмешательстве. И уж точно я не слышал ни одного.