— Я все еще ничего о тебе не знаю, — сказал я, — Не знаю тебя настоящую, Эндж. Но я приму тебя любой. Я клянусь, я поверю во все, что ты мне скажешь. Что бы ни случилось в твоей жизни до меня — скажи, и я поверю. С сегодняшнего дня никаких сомнений. Только скажи мне правду, прошу! Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Нил. — ответила она. — Но ты все обо мне знаешь. Я никогда не врала тебе. Я знаю, что в это невозможно поверить, но другой правды не существует.

Она поцеловала меня в губы, так невинно и нежно, что у меня чуть не остановилось сердце. Мы легли спать в одну постель. Я обнял Энджи. Она прижалась ко мне всем телом. Это была самая откровенная близость, на которую я мог рассчитывать с этой девушкой. И это была самая потрясающая близость в моей жизни. Я поверил в тот день, что Энджи действительно была ангелом. Я поверил ей безраздельно, потому что то, что она сделала для меня и моего отца, было настоящим чудом. Только через три дня Энджи решилась мне рассказать, что у чудес бывает и обратная сторона. Сторона, о которой редко рассказывается в сказках и на церковных проповедях. Сторона, которая неизбежно есть у всего.

— Я очень рада, что так сложилось с твоим отцом, Нил, — начала она, — Что вы помирились… И мне невероятно тяжело тебе это говорить, но я должна. Он не победит рак.

— Откуда ты знаешь?

— Ты же обещал, что поверишь мне.

— Да, но…

— Я просто знаю. И я обязана тебе сказать.

— Значит, все напрасно…

— Нет, — она взяла меня за руку, и по телу разлилось тепло, — не напрасно. Ты все сделал правильно. Просто рак — это духовная болезнь…

— Он кашляет кровью! — перебил я. — Это очень даже не духовно…

— Это физическое проявление духовной болезни. Это не болезнь даже. Это знамение перехода, Нил. — я не понимал ее иносказаний, и Эндж продолжила. — Если у человека появляется рак, значит человеку пора, понимаешь? Значит, пришло его время. Если человек борется — это нормально, это в вашей природе. Но бороться не значит сопротивляться. Можно взять себе время пожить еще немного, чтобы закончить дела. Но если человек побеждает рак, он ломает свою судьбу, перекраивает план, не попадает к Богу в назначенное время. Твой отец никогда не сопротивлялся судьбе. Я не говорю, что он умрет завтра, Нил, но он не победит рак. Это его время. Ты просто должен быть готов.

— И ничего нельзя сделать? — я тогда уже серьезно говорил с Энджи как с ангелом, как с кем-то, кто может встретиться с Богом и сказать ему что-то вроде: «Слушай, старик, давай не будем так быстро решать все с тем человеком. Пусть еще поживет. Может, лучше займемся продажными политиками?»

— Таков план, Нил, — она коснулась моей щеки. — Я бы хотела сказать, что мне очень жаль, но, поверь, там, куда он отправится, его ждет отличная жизнь, о которой никто из вас не может даже мечтать.

— А как же мама? — у меня на глазах застыли слезы. Я только вновь обрел отца и теперь должен был готовиться к тому, чтобы снова потерять его.

— Она, мне кажется, готова к этому. Когда мы говорили в цирке, она была готова.

— О чем вы говорили там?

— Я не могу сказать.