"It was the best thing that ever happened to him это была лучшая вещь, которая когда-либо случилась с ним)," I said.

He didn't take in my meaning at once (он не понял мой смысл = что я имел в виду сразу): he was a little hazy with the drinks (он был немного одурманен выпивкой; hazy — туманный, затуманенный, подернутый дымкой; слегка подвыпивший; haze — легкий туман; атмосферная дымка). "The best thing (самая лучшая вещь)?"

"Yes."

"You mean there wasn't any pain (вы подразумеваете, что не было никакой боли)?"

"He was lucky in that way, too (ему повезло и в этом)."

It was my tone of voice (именно: «это был» мой тон голоса) and not my words (а не мои слова) that caught Martins' attention (которые привлекли внимание Мартинса; to catch — поймать). He asked gently and dangerously (он спросил мягко и угрожающе; danger — опасность; dangerously — опасно, угрожающе)—I could see his right hand tighten (я мог видеть, что его правая рука напряглась), "Are you hinting at something (вы намекаете на что-то)?"

There is no point at all (нет вовсе никакого смысла) in showing physical courage in all situations (в том, чтобы показывать физическую храбрость во всех ситуациях): I eased my chair far enough back (я отодвинул мой стул достаточно далеко назад; to ease — осторожно устанавливать) to be out of reach of his fist (чтобы быть вне досягаемости его кулака). I said, "I mean that I had his case completed (я подразумеваю, что я /ранее/ уже поручил закончить его дело; to complete — завершать, заканчивать) at police headquarters (в полицейском управлении). He would have served a long spell (он бы отбыл длинный срок)—a very long spell (очень долгий срок)—if it hadn't been for the accident (если бы не несчастный случай)."

"What for (за что)?"

"He was about the worst racketeer (он был, пожалуй, самым худшим преступником; about — кругом; около, примерно; racketeer — вымогатель, рэкетир) who ever made a dirty living in this city (который когда-либо делал грязные деньги в этом городе; living — средства к существованию)."

I could see him measuring the distance between us (я мог видеть его вымеряющим расстояние между нами; to measure — измерять, мерить; отмерять, отсчитывать) and deciding that he couldn't reach me (и решающим, что он не мог достать меня; to decide) from where he sat (оттуда, где он сидел). Rollo wanted to hit out (Ролло хотел нанести удар: «ударить наружу»): but Martins was steady, careful (но Мартинс был спокоен, осторожен). Martins, I began to realise, was dangerous (Мартинс, как я начал соображать, был опасен). I wondered (я задался вопросом) whether after all I had made a complete mistake (не совершил ли я в конце концов полную ошибку; after all — в итоге, в конце концов, ведь: «после всего»): I couldn't see Martins being quite the mug that Rollo had made out (я не мог видеть в Мартинсе вполне того простофилю, каким представлялся Ролло; to make out — представлять собой). "You're a policeman (вы полицейский)?" he asked.

"Yes."

"I've always hated policemen (я всегда ненавидел полицейских). They are always either crooked or stupid (они всегда или подлые, или глупые; crooked — изогнутый, кривой; непрямой, нечестный; извращенный; искаженный, неправильный)."

"Is that the kind of books you write (это такие книжки вы пишете)?"

I could see him edging his chair round (я мог видеть, как он медленно пододвигает свой стул; to edge — пододвигать незаметно или постепенно; edge — кромка, край; грань) to block my way out (чтобы загородить мой путь наружу).