|
- Ну, как я рад! - сказал он, пожимая ему руку и отводя его в сторону. - Займитесь им! - крикнул Яшвину полковой командир, указывая на Вронского, и сошел вниз к солдатам. - Отчего ты вчера не был на скачках? Я думал увидать там тебя, - сказал Вронский, оглядывая Серпуховского. - Я приехал, но поздно. Виноват, - прибавил он и обратился к адъютанту, - пожалуйста, от меня прикажите раздать, сколько выйдет на человека. И он торопливо достал из бумажника три сторублевые бумажки и покраснел. - Вронский! Съесть что-нибудь или пить? - спросил Яшвин. - Эй, давай сюда графу поесть! А вот это пей. Кутеж у полкового командира продолжался долго. Пили очень много. Качали и подкидывали Серпуховского. Потом качали полкового командира. Потом пред песенниками плясал сам полковой командир с Петрицким. Потом полковой командир, уже несколько ослабевши, сел на дворе на лавку и начал доказывать Яшвину преимущество России пред Пруссией, особенно в кавалерийской атаке, и кутеж на минуту затих. Серпуховской вошел в дом, в уборную, чтоб умыть руки, и нашел там Вронского; Вронский обливался водой. Он, сняв китель, подставив обросшую волосами красную шею под струю умывальника, растирал ее и голову руками. Окончив смывание, Вронский подсел к Серпуховскому. Они оба тут же сели на диванчик, и между ними начался разговор, очень интересный для обоих. - Я о тебе все знал через жену, - сказал Серпуховской. - Я рад, что ты часто видал ее. - Она дружна с Варей, и это единственные женщины петербургские, с которыми мне приятно видеться, - улыбаясь, ответил Вронский. Он улыбался тому, что предвидел тему, на которую обратится разговор, и это было ему приятно. - Единственные? - улыбаясь, переспросил Серпуховской. - Да и я о тебе знал, но не только чрез твою жену, - строгим выражением лица запрещая этот намек, сказал Вронский. - Я очень рад был твоему успеху, и нисколько не удивлен. Я ждал еще больше.. Серпуховской улыбнулся. Ему, очевидно, было приятно это мнение о нем, и он не находил нужным скрывать это. - Я, напротив, признаюсь откровенно, ждал меньше. Но я рад, очень рад. Я честолюбив, это моя слабость, и я признаюсь в ней. - Может быть, ты бы не признавался, если бы не имел успеха, - сказал Вронский. - Не думаю, - опять улыбаясь, сказал Серпуховской. - Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, - с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. - И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен. - Может быть, это так для тебя, но не для всех. Я то же думал, а вот живу и нахожу, что не стоит жить только для этого, - сказал Вронский. - Вот оно! Вот оно! - смеясь, сказал Серпуховской. - Я же начал с того, что я слышал про тебя, про твой отказ... Разумеется, я тебя одобрил. Но на все есть манера. И я думаю, что самый поступок хорош, но ты его сделал не так, как надо. - Что сделано, то сделано, и ты знаешь, я никогда не отрекаюсь от того, что сделал. И потом мне прекрасно. - Прекрасно - на время. |
