|
- Нет, мы ездили в Тверскую губернию. Возвращаясь оттуда, я встретился в вагоне с вашим бофрером или вашего бофрера зятем, - сказал он с улыбкой. - Это была смешная встреча. И он весело и забавно рассказал, как он, не спав всю ночь, в полушубке ворвался в отделение Алексея Александровича. - Кондуктор, противно пословице, хотел по платью проводить меня вон; но тут уж я начал выражаться высоким слогом, и... вы тоже, - сказал он, забыв его имя и обращаясь к Каренину, - сначала по полушубку хотели тоже изгнать меня, но потом заступились, за что я очень благодарен. - Вообще весьма неопределенные права пассажиров на выбор места, - сказал Алексей Александрович, обтирая платком концы своих пальцев. - Я видел, что вы были в нерешительности насчет меня, - добродушно улыбаясь, сказал Левин, - но я поторопился начать умный разговор, чтобы загладить свой полушубок. Сергей Иванович, продолжая разговор с хозяйкой и одним ухом слушая брата, покосился на него. "Что это с ним нынче? Таким победителем", - подумал он. Он не знал, что Левин чувствовал, что у него выросли крылья. Левин знал, что она слышит его слова и что ей приятно его слышать. И это одно только занимало его. Не в одной этой комнате, но во всем мире для него существовали только он, получивший для себя огромное значение и важность, и она. Он чувствовал себя на высоте, от которой кружилась голова, и там где-то внизу, далеко, были все эти добрые, славные Каренины, Облонские и весь мир. Совершенно незаметно, не взглянув на них, а так, как будто уж некуда было больше посадить, Степан Аркадьич посадил Левина и Кити рядом. - Ну, ты хоть сюда сядь, - сказал он Левину. Обед был так же хорош, как и посуда, до которой был охотник Степан Аркадьич. Суп Мари-Луиз удался прекрасно; пирожки крошечные, тающие во рту, были безукоризненны. Два лакея и Матвей, в белых галстуках, делали свое дело с кушаньем и вином незаметно, тихо и споро. Обед с материальной стороны удался; не менее он удался и со стороны нематериальной. Разговор, то общий, то частный, не умолкал и к концу обеда так оживился, что мужчины встали из-за стола, не переставая говорить, и даже Алексей Александрович оживился. X Песцов любил рассуждать до конца и не удовлетворился словами Сергея Ивановича, тем более что он почувствовал несправедливость своего мнения. - Я никогда не разумел, - сказал он за супом, обращаясь к Алексею Александровичу, - одну густоту населения, но в соединении с основами, а не с принципами. - Мне кажется, - неторопливо и вяло отвечал Алексей Александрович, - что это одно и то же. По моему мнению, действовать на другой народ может только тот, который имеет высшее развитие, который... - Но в том и вопрос, - перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он говорил, - в чем полагать высшее развитие? Англичане, французы, немцы - кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а немцы не ниже стоят! - кричал он. - Тут есть другой закон! - Мне кажется, что влияние всегда на стороне истинного образования, - сказал Алексей Александрович, слегка поднимая брови. - Но в чем же мы должны полагать признаки истинного образования? - сказал Песцов. |
