Изменить размер шрифта - +

     Не доезжая с четверть версты от дома, Левин увидал бегущих ему навстречу Гришу и Таню.
     - Дядя Костя! И мама идет, и дедушка, и Сергей Иваныч, и еще кто-то, - говорили они, влезая на тележку.
     - Да кто?
     - Ужасно страшный! И вот так руками делает, - сказала Таня, поднимаясь в тележке и передразнивая Катавасова.
     - Да старый или молодой? - смеясь, сказал Левин, которому представление Тани напоминало кого-то.
     "Ах, только бы не неприятный человек!" - подумал Левин.
     Только загнув за поворот дороги и увидав шедших навстречу, Левин узнал Катавасова в соломенной шляпе, шедшего, точно так размахивая руками,

как представляла Таня.
     Катавасов очень любил говорить о философии, имея о ней понятие от естественников, никогда не занимавшихся философией; и в Москве Левин в

последнее время много спорил с ним.
     И один из таких разговоров, в котором Катавасов, очевидно, думал, что он одержал верх, было первое, что вспомнил Левин, узнав его.
     "Нет, уж спорить и легкомысленно высказывать свои мысли ни за что не буду", - подумал он.
     Выйдя из тележки и поздоровавшись с братом и Катавасовым, Левин спросил про жену.
     - Она перенесла Митю в Колок (это был лес около дома). Хотела устроить его там, а то в доме жарко, - сказала Долли.
     Левин всегда отсоветывал жене носить ребенка в лес, находя это опасным, и известие это было ему неприятно.
     - Носится с ним из места в место, - улыбаясь, сказал князь. - Я ей советовал попробовать снести его на ледник.
     - Она хотела прийти на пчельник. Она думала, что ты там. Мы туда идем, - сказала Долли.
     - Ну, что ты делаешь? - сказал Сергей Иванович, отставая от других и равняясь с братом.
     - Да ничего особенного. Как всегда, занимаюсь хозяйством, - отвечал Левин. - Что же ты, надолго? Мы так давно ждали.
     - Недельки на две. Очень много дела в Москве.
     При этих словах глаза братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное в нем желание быть в дружеских и,

главное, простых отношениях с братом, почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что сказать.
     Перебирая предметы разговора такие,какие были бы приятны Сергею Ивановичу и отвлекли бы его от разговора о сербской войне и славянского

вопроса, о котором он намекал упоминанием о занятиях в Москве, Левин заговорил о книге Сергея Ивановича.
     - Ну что, были рецензии о твоей книге? - спросил он.
     Сергей Иванович улыбнулся на умышленность вопроса.
     - Никто не занят этим, и я менее других, - сказал он. - Посмотрите, Дарья Александровна, будет дождик, - прибавил он, указывая зонтиком на

показавшиеся над макушами осин белые тучки.
     И довольно было этих слов, чтобы то не враждебное, но холодное отношение друг к другу, которого Левин так хотел избежать, опять

установилось между братьями.
     Левин подошел к Катавасову.
     - Как хорошо вы сделали, что вздумали приехать, - сказал он ему.
     - Давно собирался. Теперь побеседуем, посмотрим. Спенсера прочли?
     - Нет, не дочел, - сказал Левин. - Впрочем, мне он не нужен теперь.
     - Как так? Это интересно.
Быстрый переход