|
Прежде всего он прошел к скотине. Коровы были выпущены на варок и, сияя перелинявшею гладкою шерстью, пригревшись на солнце, мычали, просясь в поле. Полюбовавшись знакомыми ему до малейших подробностей коровами, Левин велел выгнать их в поле, а на варок выпустить телят. Пастух весело побежал собираться в поле. Бабы-скотницы, подбирая поневы, босыми, еще белыми, не загоревшими ногами шлепая по грязи, с хворостинами бегали за мычавшими, ошалевшими от весенней радости телятами, загоняя их на двор. Полюбовавшись на приплод нынешнего года, который был необыкновенно хорош, - ранние телята были с мужицкую корову, Павина дочь, трех месяцев, была ростом с годовых, - Левин велел вынести им наружу корыто и задать сено за решетки. Но оказалось, что на не употребляемом зимой варке сделанные с осени решетки были поломаны. Он послал за плотником, который по наряду должен был работать молотилку. Но оказалось, что плотник чинил бороны, которые должны были быть починены еще с масленицы. Это было очень досадно Левину. Досадно было, что повторялось это вечное неряшество хозяйства, против которого он столько лет боролся всеми своими силами. Решетки, как он узнал, ненужные зимой, были перенесены в рабочую конюшню и там поломаны, так как они и были сделаны легко, для телят. Кроме того, из этого же оказывалось, что бороны и все земледельческие орудия, которые велено было осмотреть и починить еще зимой и для которых нарочно взяты были три плотника, были не починены, и бороны все-таки чинили, когда надо было ехать скородить. Левин послал за приказчиком, но тотчас и сам пошел отыскивать его. Приказчик, сияя так же, как и все в этот день, в обшитом мерлушкой тулупчике шел с гумна, ломая в руках соломинку. - Отчего плотник не на молотилке? - Да я хотел вчера доложить: бороны починить надо. Ведь вот пахать. - Да зимой-то что ж? - Да вам насчет чего угодно плотника? - Где решетки с телячьего двора? - Приказал снести на места. Что прикажете с этим народом! - сказал приказчик, махая рукой. - Не с этим народом, а с этим приказчиком! - сказал Левин, вспыхнув. - Ну для чего я вас держу! - закричал он. Но вспомнив, что этим не поможешь, остановился на половине речи и только вздохнул. - Ну что, сеять можно? - спросил он, помолчав. - За Туркиным завтра или послезавтра можно будет. - А клевер? - Послал Василия с Мишкой, рассевают. Не знаю только, пролезут ли: топко. - На сколько десятин? - На шесть. - Отчего же не все? - вскрикнул Левин. Что клевер сеяли только на шесть, а не на двадцать десятин, это было еще досаднее. Посев клевера, и по теории и по собственному его опыту, бывал только тогда хорош, когда сделан как можно раньше, почти по снегу. И никогда Левин не мог добиться этого. - Народу нет. Что прикажете с этим народом делать? Трое не приходили. Вот и Семен... - Ну, вы бы отставили от соломы. - Да я и то отставил. - Где же народ? - Пятеро компот делают (это значило компост) Четверо овес пересыпают; как бы не тронулся, Константин Дмитрич. Левин очень хорошо знал, что "как бы не тронулся" значило, что семенной английский овес уже испортили, - опять не сделали того, что он приказывал. |
