— Значит, призывающее заклинание ослабляло тебя перед лицом ведьм. Ведь оно для этого и создано: призвать и уничтожить вампира. Равно как и заклинание обращения в человека: обратить, чтобы вампир прочувствовал все прелести жизни своих жертв.

— Да, я прочувствовал, каково это быть слабым человеком, да ещё и ощущать боль каждого укушенного. А ведь другой вампир мог бы также ощутить и страх своих жертв, отчаяние, ненависть, дыхание смерти. Страшное наказание, но не могу не согласиться, что оно незаслуженное.

— Только зачем после наказания превращать вампира в чудовище? Не понимаю! Раз вампир выжил после заклинания, значит, он совершил не много зла. Ну и в чём смысл насильного его обращения в это самое зло? Несправедливо, — проговорила и поджала губу Анна.

— Думаю, что выживших всегда было мало, поэтому создатели заклинания не особо заботились о последствиях, — почти без эмоций ответил Дансар.

Дан обнял расстроенную Анну.

— У нас есть шанс, который не учла Агнесса, — загадочно проговорил он, — при всей своей напыщенности и зазнайстве, она просчиталась на пустяке!

Анна заинтересованно посмотрела на любимого.

— Зачем нам ждать, пока я обращусь? Сейчас я человек и могу спокойно умереть, не причинив тебе вреда. Ты найдёшь способ вернуть себе книгу. Наберёшься опыта и разгонишь всю их шайку к чертям собачьим. Ради такого дела можно заручиться поддержкой высших магов, — здраво, но жестоко рассуждал Дан.

— Дан, я не хочу тебя терять, — тихо проговорила Анна, — я так долго тебя искала…

— А я не хочу, чтобы ты погибла от моих рук… хм… клыков. Если есть шанс спасти тебя, то мы его используем, и это не обсуждается.

— Она всё равно уничтожит меня и не даст добраться до книги. Дом заколдован. Узнав, что я цела и невредима, просто не станет снимать заклинание, и я элементарно умру здесь от голода.

— Что-то это мне напоминает. Уж очень её способы смахивают на вампирские, — пошутил он, вспомнив, как когда-то осаждал дом Анны.

— Даже сейчас ты не перестаёшь шутить, — вздохнула девушка.

— Не переставал, когда собирался тебя убить и не перестаю сейчас, когда уже собираются убить нас двоих, — виновато развёл Дан руками. — Мне достаточно много лет и я всякое повидал уже в тот магический период, поэтому знаю, что если положение безвыходное, то не стоит его усугублять депрессивным настроем. Есть выражение: прожить день, как последний. Вот, что мы должны сейчас сделать, — прожить его и порадоваться тому, что мы пока ещё есть друг у друга.

— Ох, Дан, — прижалась к нему Анна.

После этих слов Анна немного успокоилась. Она решила заварить чай, но в пачке как назло ничего не осталось.

Дан ходил, насвистывая какую-то мелодию.

— Жаль, что гитары нет, — выдал он, осматриваясь, — а вообще, она должна тут быть.

— А чей это дом?

— Моего лучшего друга.

— Того самого?

— Ага. И мы нередко тут устраивали посиделки.

Вскоре Дан достал из какого-то помещения, похожего на кладовку, старенькую потрёпанную гитару.

— Я ж помню, что как-то был без гитары, но меня всё равно заставили играть, — улыбнулся он, делясь воспоминаниями. — Вот теперь точно: помирать так с музыкой!

— Знаешь, твой чёрный юмор меня даже не коробит, — печально улыбнулась Анна.

— Привыкла. Но пора начинать отвыкать, — ответил он, перебирая струны.

Анна решила похозяйничать, в надежде найти что-то съедобное.