— Медиатор он на то и медиатор, — усмехнулся я.

— Что ты имеешь в виду? — подобралась начальница.

Я на секунду задумался, формулируя мысль:

— По сути, он решает вопросы между двумя лагерями в ситуациях, когда они не могут договориться напрямую. И решает в ту сторону, на которую укажет ЦРУ.

— Что ты сказал? — замерла вдруг Валентина.

— Что ваши коллеги политики, когда не могут договориться, — принялся я объяснять, — приглашают Медиатора за стол переговоров. Очевидно, у него есть влияние на внутриполитические процессы. Да в конце концов, язык у него хорошо подвешен, любого уболтает. Но при этом Медиатор связан с ЦРУ. Мне кажется очевидным, что своё влияние он использует в интересах США.

Морозова задумалась, нахмурившись.

— Но ведь ЦРУ хочет от нас данные по экспедиции, разве нет? — спросила меж тем Майя.

— Ну, видимо, не всегда у них договорённости срастаются, — пожал я плечами. — Они же у Медиатора разрешения на свои действия не спрашивают. Первая бомба — это серьёзная работа, с ликвидацией прямого исполнителя, дерзко и решительно. Больше похоже на работу военных с опытом диверсионных работ. Вторая диверсия на фоне первой выглядит даже как-то блекло. Да Громов сам признался, из какого он лагеря.

Валентина встала из-за стола и отошла к окну, где какое-то время молча смотрела на суету на стройплощадке.

— Если ты прав, — наконец повернулась она к нам, — а ты, похоже, прав… то Медиатор куда опаснее, чем мы думали.

— А упрятать его за решётку никак? — поинтересовался я, уже зная ответ.

Валентина досадливо поморщилась:

— Пробовали уже. Отмажется, скажет просто мимо проходил. Власть очень сложный механизм, и даже мой отец не всесилен, ему приходится считаться с коллегами по партии.

Я задумчиво потёр подбородок.

— Ну а грохнуть если по тихой грусти? — будто бы между прочим поинтересовался я.

Валентина замерла и очень внимательно на меня посмотрела. Видно было, что этот вариант ей самой приходил в голову.

— Не всё так просто, хотя и было бы полезно в данном случае, — наконец медленно произнесла она. — И я отцу предлагала! Но у него принципы! Устранять своих противников физически — не его метод. Мол, стоит один раз от собственных принципов отступить — и не заметишь, как руки по локоть в крови будут.

Она глубоко вздохнула.

— Да и как ни крути, а это заказное убийство получается. В законе ведь не прописано такое право генсека — людей без суда и следствия казнить. Если вскроется — одной отставкой дело может не обойтись.

— А если смерть наступит в результате самообороны — это тоже будет считаться заказным политическим убийством? — полюбопытствовал я.

Валентина прищурилась:

— Ты что задумал, а?

Я пожал плечами, изобразив святую невинность на лице.

— Да просто интересуюсь, на всякий пожарный. Так-то мы с Медиатором уже давненько не виделись. Но при первом знакомстве был инцидент. Его телохранитель в меня стрелял, а я ему нос сломал в ответку. Ну и телохранителей положил отдохнуть немного. Вот и прикидываю — если б я ему башку тогда проломил ненароком, меня бы закрыли?

Валентина задумалась на мгновение, а потом отрицательно помотала головой:

— Это ведь после того как он Майю похитил? Вряд ли. Возможно, тебе бы ещё и премию выписали. Понимаешь, это у живого у него связи. А дохлый он даром никому не сдался, лезть в такое дело — только самому мараться.

Я кивнул, переваривая услышанное. Значит, если припрёт — можно будет и по-жёсткому сыграть.

— Ладно, — вслух сказал я, поднимаясь.