— Ладно, — вслух сказал я, поднимаясь. — Пойдём мы, дел ещё невпроворот.

— Давайте, — кивнула Валентина. — И спасибо, что составили компанию. Кажется, мне просто надо было выговориться.

Мы с Майей только улыбнулись в ответ. Мол, всегда пожалуйста.

Если в первые три дня работы комиссии мы боялись что сдохнем, то в следующие дни мы начали на это надеяться. Причём, судя по землистым лицам членов комиссии — не только мы, но и они тоже.

— Ретрансляторы внутренней связи сегодня смонтировали и запустили, — проектировщик Кирилл пошёл по списку. — Надо проверить.

— Мы проверим, — заверил Карпов.

— Во всех местах, где возможен перепад освещённости, — продолжил Кирилл, — сделали адаптивное освещение. Схема, правда, радиолюбительская почти что.

— Главное что работает, — отозвался сам Ковалёв. — Я уже видел, мне понравилось. Вечером ещё пройдусь, посмотрю, как в сумерках срабатывает.

— Вечером проводим тест давлением противопожарной системы, — напомнил Малинин. — У Геннадия Петровича всё давно готово, осталось проконтролировать.

— А я хочу напомнить, что нам взлётно-посадочная полоса понадобится и после следующей рокировки, — Сергей Киров вызвался поучаствовать в совещании, чтобы как раз этот вопрос обсудить. — И вы нам должны будете построить её заново в пределах аномальной зоны, и чтобы до миллиметра по высотным отметкам совпала. При посадке все неровности очень сильно чувствуются!

— Исполнительную съёмку уже провели, а реперы вынесли в бетоне ещё до начала всего строительства, — поспешил развеять его опасения Геннадий Петрович.

— Ну хорошо, — успокоился Сергей. — Вертолёт-то уже можно перегонять?

— Да, можно, — ответил ему новенький в комиссии, которого вызвали взамен Громова. — Перекрытия проверены на два раза.

И вот такая чехарда — каждый день, три раза в день. Помимо решения оргвопросов — бесконечная карусель по выявлению замечаний. Утром находим недочёт, после обеда отчитываемся об исправлении, а к вечеру комиссия заново проверяет, и или вычёркивает, или выносит новое предписание.

Где-то не предусмотрели ограждение пешеходной зоны параллельно с проездом тракторов. А на башнях ограждение предусмотрели, но на одной из них оно перекрывает пулемёту угол обзора, и если до применения этих пулемётов дойдёт дело — от ограждения полетят ошмётки.

В некоторых жилых комнатах обнаружились неработающие розетки. Мелочь, конечно, но досадная.

А где-то кран начал протекать — ставили в спешке, и кран не прошёл тест давлением. Понятно, что такая неисправность экспедицию не остановит, но всё равно исправлять надо.

И вот таких косяков, от самых мелких до весьма серьёзных — несколько сотен.

Впрочем, как успокоил Геннадий Петрович, для тех сроков, в которые всё строилось, недочётов не так уж и много. Он лично думал будет больше.

В воскресенье утром Валентина неожиданно подняла вопрос о возможности организации прощальной вечеринки. Кроме нас с Майей, Валентины и Островского, никого из будущих членов экспедиции с территории после истории с Громовым уже не отпускали, а посещения с самого начала строго запретили. И так получилось, что у людей внезапно пропала возможность попрощаться с близкими. В результате все ходили унылые, и на общей атмосфере это сказалось не лучшим образом.

— А что с безопасностью? — спросил Ковалёв. — Так-то мы должны закончить не позднее завтрашнего дня. Во вторник медкомиссия, и вы хотите, чтобы к вам сюда приехала куча людей с непонятным состоянием здоровья?

— Проверим каждого, — пожала плечами Валентина. — Личный досмотр и осмотр у врачей. Но для боевого духа это крайне важно, я считаю.