– Между прочим, в наших местах писатель Куприн побывал. Описывал… Значит, со времен писателя Куприна наши селы полностью изменили свой облик, то есть электрифицированы, радиофицированы и тому подобное. Между прочим, видите напротив дом с мезонином? Фельдшер построил, сам, – он указал в окно.

Дом и в самом деле стоял с мезонином и весьма приличный.

– Интересно! Помните, как в рассказе Куприна фельдшер культурно развлекается? Водку с ландышем пьет, волкам подвывает… Черт-те что!

Актив засмеялся.

– Все изменилось, все! – патетически произнес директор.

– Да, это верно, – сказал завскладом, глядя на свои туфли. – Молодежь у нас хорошая. Все больше в образование идет. Здесь мало кто остается.

– Ну, мы не жалуемся. Рабочих у нас хватает, – сказал директор.

– А с колхозом у вас какие отношения? – спросил я.

– Помогаем. Каждый ткач должен отработать сто трудодней.

– Они что, колхозники?

– Бывшие. А есть которые и с паспортами, – ответил председатель месткома.

– Как им платят за работу в колхозе? Среднемесячный заработок?

– Нет, они на трудодни получают в колхозе, – ответил директор.

– А что платят на трудодни?

– Посчитать можно, – Васютин прикрыл на минуту глаза. – Если считать все со всем, то, пожалуй, по рублю выйдет. Приблизительно…

– А вы поточнее скажите, сколько дали ткачам на трудодень в этом году?

Директор вытянул трубочкой губы:

– Ну, в этом году еще не платили.

– А в прошлом?

– И в прошлом денег не давали…

– А зерно?

– Зерно? Зерно не положено, потому как не колхозники, – оживился директор.

– Так чем же им платят?

– А вот картошку копают – одна десятая часть идет им. Сено дают, – торопливо подсказывал председатель месткома. – Усадьбы у них большие. И это в счет.

– Да, да! В этом году залило лесные луга… Так им, знаете, вместо сена болота отдали. Вот они и буркают в них, – засмеялся Васютин. – Частная жилка еще сидит в них, сидит…

– Ого! На себе выносят траву-то… По пояс в воде, – заулыбался председатель месткома. – Пупок готовы надорвать, если для себя. Вот народ!

– Жадность! А ведь у нас зарабатывают помногу – и по семьдесят и по восемьдесят, – сказал Васютин. – Да что ж мы сидим? Пошли к народу! Сами убедитесь. У нас такие передовики, что в счет будущего года работают.

Мы всей гурьбой вышли на крыльцо. И тут нас неожиданно встретила целая толпа ткачей. Они сгрудились перед конторой – больше все бабы. Пелагея Мокеева стояла поодаль, возле забора, рядом с ней покуривал Демушкин. Я сошел вниз, но Васютин и его актив остались на крыльце. Обе группы выжидающе притихли.

– Вы что-то пришли сказать? – обратился я к толпе.

Глядели наверх, на Васютина, меня вроде бы не замечали.

– По скольку часов вы работаете? – спросил я переднюю широколицую женщину в толстой клетчатой шали.

– Она у нас не работает! – крикнул председатель месткома.

Толпа разом зашевелилась, полетели возгласы:

– А сколько она отработала!

– Сколько тику наткала!

– И пенсию не дают!

– Это как рассудить?!

– Не заслужила, – ответил с крыльца директор.

– Это я-то не заслужила! – азартно стукнула себя в грудь женщина в шали. – Бесстыжие глаза твои, Васютин.

– Обманывать государство не надо! – крикнули сверху.