-  А что она там делала?

    -  Да вроде на дереве дремала, - пожал крутыми плечами Аякс. - Я тот дуб хорошенько потряс, ну она и бряк на землю. Я ее вблизи как увидел, сразу понял - наш Эдип не устоит, женится.

    Из своих покоев появилась невеста.

    Волосатая бородавка у нее с губы за ночь перекочевала на лоб, и Агамемнон от этого открытия чуть не потерял сознание.

    -  Не волнуйтесь, она не настоящая, а искусственная, - хрипло ответила невеста. - Она очень здорово подчеркивает мою яркую индивидуальность, не правда ли?

    И, сняв с головы черный парик, невеста принялась трусить его с непонятной яростью. Аякс с Агамемноном как зачарованные уставились на блестящую плешь девушки, обрамленную редкими седыми волосами.

    -  Гм… - пробормотал Агамемнон, с трудом отводя глаза, - вам необходимо надеть свадебный наряд.

    -  Да-да, я готов, - кивнула невеста, - вернее, готова…

    -  Ну что ж, Аякс, проводи… гм… девушку.

    Когда могучий герой и Лайя удалились, Агамемнон, воровато посмотрев по сторонам, вошел в спальню невесты Эдипа.

    В спальне невыносимо воняло вином. Кровать была так смята, словно на ней боролись пьяные титаны, а в дальнем углу Агамемнон нашел странный золотой ночной горшок (!!! - Авт.), каких он во дворце фиванского правителя раньше никогда не видел.

    Царь отвернулся всего лишь на минуту, чтобы поглядеть в приоткрытое окно, но, когда он снова посмотрел в угол, ночного горшка там уже не было.

    Горшок исчез!

    -  Что за бред, сатир побери, - пробормотал Агамемнон, заглядывая под кровать. Но под кроватью лежал лишь пустой пифос из-под вина.

    Одна навязчивая мысль все не покидала Агамемнона с того самого момента, когда он вернулся домой. Или скорее это была не мысль, а неприятное ощущение, что он - пешка в какой-то очень сложной, запутанной игре богов. Новых ли, старых, Агамемнон не знал.

    В любом случае, роль послушной марионетки ему не нравилась.

    Но изменить что-либо он был пока не в силах, как и другие персонажи разворачивавшихся по спирали драматических событий.

    Бракосочетание царя Эдипа с Лайей должно было состояться ближе к вечеру.

    Но уже до обеда с обновленного Олимпа в Фивы спустился новый бог - покровитель брака, представившийся перепуганным смертным как Купидон, который отныне должен был исполнять в Греции функции Гименея. Хотя на Гименея он был похож не больше, чем кентавр на коня. То есть что-то общее в их внешности, конечно, было. Ну там, одна голова, две руки, две ноги и пр.

    Бог - покровитель брака с ходу разразился торжественной поздравительной речью, а затем потребовал свежих фруктов, лучшего вина и гетеру. Все это ему тут же поспешно предоставили, и новый Гименей удалился в гостевые покои, наказав, чтобы вплоть до вечера его не беспокоили.

    -  Да-а-а-а… - только и сказал Агамемнон, с тревогой вглядываясь в небо. - Если все новые олимпийцы такие же, как этот… плакала бедная Аттика.

    -  Закат эпохи! - громко рассмеялся Аякс. - Помнишь, что нам Софоклюс на Лесбосе говорил: наступает эра великих перемен!

    -  Эра-то эрой, - сварливо пробурчал Агамемнон, - но, надеюсь, ты не забыл, что сегодня ночью мы делаем из Фив ноги.

    -  Все будет, как мы задумали, - подмигнул другу могучий герой. - Царская казна уже перекочевала в наши заплечные сумки, которые я спрятал в старом песчаном карьере за дворцом.