Копатели закрывают гроб крышкой и прикручивают ее шурупами, затем опускают гроб в могилу и начинают забрасывать ее землей. Работа идет легче и быстрее, чем при выкапывании гроба. Но не так быстро и легко, как им бы хотелось.

Утром мимо могилы проходит один из сторожей. Он не замечает ничего подозрительного. Работа выполнена чисто.

1

– Здесь нет гаража, – сказал Джон.

– Я могу это пережить. У скольких домов в Лондоне есть гараж?

Джон кивнул. Может, она и права и это не так уж важно.

– Мне нравится. А тебе?

Джон рассеянно посмотрел на знак «Продается», перевел взгляд на листок с описанием дома, который он держал в руке, и вернулся к осмотру крыльца с колоннами, казавшегося слишком большим даже для такого дома, увитых плющом и клематисом стен из красного кирпича и башенки. Башенка нравилась ему больше всего.

В детстве Джон мечтал стать архитектором, и если бы жил в прошлом веке, то спроектировал бы именно такой дом. Он отличался собственным оригинальным стилем, имел три этажа, викторианскую террасу из красного кирпича и башенку, которая сообщала ему вид одновременно величественный и эксцентричный. Он единственный на всей улице стоял немного в стороне, нарушая общий порядок.

Агент по продаже недвижимости, которого звали Даррен Моррис и который, по мнению Джона, обладал интеллектом и манерами двенадцатилетнего ребенка, описывал вокруг них замысловатые крути и, чавкая, жевал жвачку. Из‑за этого чавканья, низко подрезанных над бровями волос, сутулой спины и кривых ног он был похож на неандертальца. Он выглядел так, будто опаздывал куда‑то, и всеми силами старался показать, что клиенты отрывают его от гораздо более ответственной встречи. Джон зашел ему за спину и, взяв листок с описанием дома в зубы, изобразил гориллу, скребущую подмышки.

Сьюзан отвела глаза в сторону, но не смогла сдержать улыбки. Агент по продаже недвижимости обернулся, но увидел только, что Джон сосредоточенно и внимательно изучает архитектуру дома.

– Сад с южной стороны, – сказал Даррен Моррис. Он поделился этими ценными сведениями уже в третий или в четвертый раз.

Джон не обратил на него никакого внимания. Он молча смотрел на дом и вспоминал, каков тот изнутри.

Солнечный свет, струящийся сквозь стекло эркера в гостиную. Так редко встречающееся сочетание простора и уюта. Чудесные комнаты с высокими потолками. Столовая, в которой легко можно было бы устроить обед на двенадцать персон (не то чтобы они когда‑нибудь принимали так много, но кто знает?). Прилегающая к ней маленькая комнатка с видом на сад, в которой Сьюзан устроила бы рабочий кабинет для своих занятий. Подвал, в котором можно установить стеллажи и хранить вино…

Он снова посмотрел на башенку. Ее прорезал сплошной пояс окон, позволяющий находящемуся в ней человеку видеть любую сторону света. Это была бы прекрасная спальня. На первом и втором этажах дома было еще четыре комнаты. Одну из них он занял бы под свой кабинет, остальные они превратили бы в запасные спальни и комнаты для гостей. Еще был чердак, но они на него еще не поднимались.

– Мне очень нравится сад, – сказала Сьюзан. – В Лондоне мало таких больших садов.

Джону тоже понравилось: сад был тихий, уединенный, а через забор от него лежал красивый парк с теннисными кортами, прудом и целыми акрами газонов, трава на которых этим утром искрилась инеем. Однако дом требовал немалых вложений, и это заставляло Джона задумываться о целесообразности покупки. Крыша выглядела не очень, также как электропроводка и канализация с водопроводом.