Уже приближаясь к отелю, она твердо решила, что упаковку от розовых таблеток обязательно сохранит и возьмет с собой на Ючан, какую бы цену ни пришлось заплатить… Это будет ее преступление, ее тайна, однако она все равно это сделает. Ей давно уже хотелось иметь что‑нибудь красивое.

– Восемьдесят два туриста приобрели входные жетоны Тренажера, господин Костангериос, – доложил секретарь. – Итого сто двадцать три миллиона империалов.

– Недурно.

– Двадцать девять человек уже вошли в Тренажер, остальные пятьдесят три по‑прежнему живут в «Бескане». Видимо, хотят дождаться карнавала.

– Мы позаботимся о том, чтоб они с пользой для нас потратили оставшиеся денежки! – Губернатор удовлетворенно хохотнул.

Секретарь понимающе улыбнулся. (Толковый парень – знает, когда надо смеяться!) Потом, посерьезнев, добавил:

– Возможно, одно имя из этого списка вас заинтересует, господин Костангериос. Вот, посмотрите, в числе прочих жетон купила Карен Мьян с Шелконы.

– Безмозглая потаскушка, – проворчал губернатор.

Он был зол на Карен: та до сих пор не согласилась переспать с ним. Зато вчера ему все‑таки удалось ее припугнуть, и ночь она провела в отеле, хоть это хорошо. Секретарь деликатно перебирал свои бумаги, ожидая приказаний.

– Свяжись с комиссаром полиции. – Губернатор устало потер колено, ушибленное при падении, когда он поскользнулся на лесенке магнитоплана. – Пусть проверит досье всех, кто участвовал во вчерашней операции или просто знал о ней. И доложит о результатах.

…Ночная операция провалилась. Переодетые полицейские орали в подворотнях, цеплялись к прохожим, опрокидывали урны, били витрины частных магазинов (список был согласован с губернатором), подожгли электромобиль директора коммерческого предприятия «Интелтрон», которого Харо Костангериос не любил за изворотливость и прижимистость, но серийного убийцу так и не взяли. Последний в эту ночь не выходил на охоту – как будто знал, что ему самому суждено стать дичью… Предательство, подумал губернатор, в сердцах переломив надвое дорогой коллекционный карандаш из натурального дерева. Либо чья‑то глупость… Вечером, когда Карен привезла с прогулки Илси, он излил перед ней душу:

– Усилия затрачены зря, время пропало – и все потому, что какой‑то дурак распустил свой длинный язык, а убийца услыхал и учел! Чертовы болтуны…

– Интересно, кто же этот болтун? – задумчиво улыбнулась Карен.

Она не проявила даже показного сочувствия к его проблемам, и губернатора это больно задело: Петра была не такая…

– Это я выясню! Он пойдет под суд за разглашение служебной тайны, мы устроим показательный процесс! Сегодня ночью облавы не будет, и завтра, пожалуй, тоже… А потом я дам команду – и накроем подонка. Понимаешь, нужна гарантия, что никто не успеет проболтаться. Или не понимаешь – эти дела не для твоей легкомысленной головки? Управлять людьми – это, моя милая, занятие серьезное, не то что играть в археологические игрушки. Ну, иди сюда!

– Мне пора. – Карен встала.

– Можно подумать, что ты нанялась в няньки! – Он смерил ее насмешливым взглядом. – Возишься с моей соплячкой, а для меня у тебя времени не остается! И за каким чертом ты купила жетон Тренажера? Наверное, хочешь доказать, что ты самостоятельная, знаю я вас!

– Валена – поразительный мир! – Карен полуобернулась, распахнув дверь в коридор. – Здесь можно быть никудышным, бездарным руководителем, и все равно тебя не скинут с должности. Пока, Харо!

Дверь за ней закрылась, а губернатор нахмурился: что она хотела этим сказать?.