|
В таком письме все подчиняется закону экономии выражения: чем меньше будет сфера представленного смысла, сфера «понятого и понятного», тем больше простора высвободится для смысла как открытости бытия, всего неизведанного и чудесного в жизни. Даосская традиция — это школа самоограничения, которая служит высвобождению всего сущего. Настоящее таинство не есть нечто намеренно утаиваемое. Оно есть там, где мы должны признать: чем очевиднее, тем сокровеннее, чем понятнее, тем непостижимее.
Таинство не есть предмет «позитивной философии». Даосы и не стремились создать собственную «систему мысли». Они были прежде всего людьми дела, и не случайно в даосских книгах мы встречаем так много рассказов о мастерах искусств и ремесел. Но все же даосы — мастера «внутреннего делания», искавшие в единичных действиях не законченности, а бесконечной действенности. Однако же, что в природе делает возможным все действия? Не что иное, как покой. И вот даос практикует… недеяние. Его «искусство Дао», как заявляет один из персонажей книги Чжуан-цзы, «выше обыкновенного умения». Поскольку даосский мудрец «странствует сердцем у начала вещей», схватывает каждое явление в его зародыше, он не просто мастеровой, но всегда еще и Господин мира, определяющий место каждой вещи в мировом порядке. Учение даосов часто привлекали для оправдания самодержавной власти императора. Но даосский "государь на самом деле есть лишь сокровенный прототип светского властелина. Он и управляет таким образом, чтобы «предоставить каждого самому себе". В идеальном государстве даосов подданные даже не знают о существовании правителя. А в результате на протяжении долгой истории Китая даосизм с равным успехом служил апологии деспотических порядков и питал протест против государства и цивилизации вообще. Теперь, после всего сказанного, остается заключить, что даосизму, вероятно, навеки суждено быть загадкой — слишком неопределенны выводы из даосских размышлений, слишком неоднозначна роль даосизма в обществе и культуре Китая. Даос мог быть подвижником, философом, мастером, правителем, будучи, в сущности, Никем: полнотой человеческого присутствия в жизни, до конца осознанной и сознательно прожитой. Слова бессильны раскрыть эту тайну. Но бывает безмолвие, в котором раскрывается вся судьба человека.
Лао-Цзы Трактат о пути и потенции (Дао-Дэ Цзин) Перевод Б. Б. Виногродского
Первая часть. Путь
ПЕРВЫЙ ЧЖАН Постоянный Путь составляется из возможности выбора Пути и невозможности выбора Пути. Постоянное имя составляется из возможности выбора имени и невозможности выбора имени. Отсутствием именуется начальное действие Неба-Земли. Наличием именуется рождение-материнство мириад сущностей. Причинность: Стремление к постоянному отсутствию осуществляет созерцание тончайшей тайны. Стремление к постоянному наличию осуществляет созерцание его внешнего проявления. Эта пара представляет собой общность исхода при различии наименования. Если определить вместе, то это будет непостижимая тайна. Пытаясь проникнуть в эту тайну, придешь только к тайне. Это врата для появления множества тончайших начал.
ВТОРОЙ ЧЖАН В Поднебесной всегда, узнав о красоте, начинают осуществлять красивое. И вот — уже безобразное. Всегда, узнав о совершенствовании, начинают осуществлять совершенствование. И вот — уже не-совершенствование. Причинность: В контакте наличия и отсутствия происходит рождение. В контакте трудного и легкого происходит становление-завершение. В контакте длинного и короткого появляется форма. В контакте высокого и низкого происходит потеря равновесия. |
