Нет-нет, надо было успевать надышаться, наглядеться, насладиться изнемогающим от жары летним днем, наполненным до макушки стрекотом кузнечиков и утробным гудением счастливых шмелей.

Кряхтя по-стариковски о том, что все меняется к худшему, Ерохин вошел под своды дубравы. Впереди за деревьями промелькнули какие-то выбеленные руины, и он прищурился. Это еще что?

Оказалось – заброшенный дом. Вернее – контуры дома, словно труп обводили на земле мелом. Все растащили по кирпичикам, только одна стена сарая, исписанная похабщиной, отчего-то осталась нетронутой.

Василь Сергеич увлекся мысленной реконструкцией жилища, а потому шаги за спиной услышал слишком поздно. На голову махом надели что-то темное, мазнув по носу грубой мешковиной, руки скрутили за спиной – и Ерохин потерял опору под ногами.

Извивающегося и мычащего следователя протащили шагов тридцать, подняли вверх. А потом он почувствовал, что летит. Впрочем, свободное падение было недолгим. Ерохин брякнулся на бок, вскрикнул от боли, перекатился на спину и замер, ожидая продолжения. Почему-то ему казалось, что должен грянуть выстрел. Однако выстрела не последовало. Над его головой пошуршали, кто-то коротко бормотнул. И наступила тишина.

Он осторожно пошевелил руками… Свободны! Одним рывком Василь Сергеич сорвал дерюгу с головы и заморгал недоуменно, не сразу поняв, куда попал.

Над головой синел аккуратно вырезанный квадратик неба. Пахло затхлостью и гнилью, бревенчатые стены сходились близко-близко, по ним расползался желто-зеленый склизкий мох. Под спиной что-то зашуршало, и в мозгу ошарашенного следователя стрельнуло ужасом: змея! Одним прыжком он вскочил и прижался к противно холодной стенке.

Никакая не змея. Просто сухая ветка треснула под его тяжестью.

Ерохин вытер со лба холодный пот и оценил обстановку.

Он был в колодце. Судя по всему, очень старом и, на его счастье, много лет заброшенном. Когда-то закидали его землей, потом сверху падали листья с дубов, листья прели, на них ложились новые – и так до тех пор, пока сюда не свалился следователь Ерохин.

Глубокое недоумение по поводу того, кто осмелился проделывать такие штуки со следователем прокуратуры, Василь Сергеич засунул подальше. Сейчас нужно было понять, как выбираться отсюда.

«А ведь дела мои не так уж хороши», – понял Ерохин, когда первая волна эйфории прошла. Поначалу ему показалось, что все неплохо: руки-ноги-позвоночник целы, до края колодца рукой подать, а если он сам и не выберется, то Гнатюк пойдет искать шефа и рано или поздно наткнется на него.

Но вскоре Василь Сергеич более здраво оценил обстановку.

До края колодца было полтора человеческих роста, однако преодолеть их самостоятельно он был не в силах. Ерохин трижды подступался к стенам, пытаясь карабкаться – и трижды срывался. Вроде и падать невысоко, но когда в спине что-то гнусно хрустит, задумаешься, прежде чем повторять попытку. И потом, есть шанс, что Гнатюк, не дождавшись шефа, вернется в город. Телефон у Ерохина не то выпал, не то вытащили нападавшие. К тому времени, когда начнутся серьезные поиски, он просидит тут не меньше суток.