— Кларисса-Эльмира сказала мне, что вы произносите нашу фамилию Дóннелл. Так вот, мисс Ширли, правильное произношение нашей фамилии — Доннéлл, ударение на последнем слоге. Я надеюсь, вы запомните это на будущее.

— Я постараюсь, — еле выговорила Аня, подавляя отчаянное желание расхохотаться. — Я знаю по собственному опыту, что это очень неприятно, когда твое имя произносят неправильно.

— Конечно, очень неприятно. Кларисса-Эльмира также сообщила мне, что вы называете моего сына Джекобом.

— Но он сам сказал мне, что его так зовут, — возразила Аня.

— Я этого ожидала, — произнесла миссис Доннелл тоном, подразумевавшим, что нельзя ожидать благодарности от детей в наш развращенный век. — У этого мальчика такие плебейские вкусы. Когда он родился, я хотела назвать его Сен-Клэром. Это так аристократично, не правда ли? Но мой муж настоял на том, чтобы назвать его Джекобом, в честь дяди. Я уступила, потому что дядя Джекоб был богатый старый холостяк. И что вы думаете, мисс Ширли? Когда нашему невинному мальчику было пять лет, дядя Джекоб вдруг взял да и женился! И теперь у него три своих собственных мальчика! Вам когда-нибудь приходилось слышать о подобной неблагодарности? В ту минуту, когда мы получили от него приглашение на свадьбу — у него еще хватило наглости послать нам приглашение, — я твердо сказала: "Больше никаких Джекобов в нашем доме, благодарю покорно". С того дня я называю моего сына Сен-Клэром, и я решительно настроена, чтобы именно так его называли. Правда, мой муж упорно продолжает называть его Джекобом, и сам мальчик отдает совершенно необъяснимое предпочтение этому вульгарному имени. Но он — Сен-Клэр, и Сен-Клэром он останется. Будьте добры, не забывайте об этом, хорошо? Благодарю вас. Я сразу сказала Клариссе-Эльмире, что это всего лишь недоразумение и все будет легко уладить. Итак: Доннéлл — ударение на второй слог, и Сен-Клэр — нив коем случае не Джекоб. Вы не забудете? Благодарю вас.

Когда миссис Доннéлл удалилась, Аня закрыла школу на ключ и пошла домой. На Березовой Дорожке у подножия холма она встретила Пола Ирвинга. Он протянул ей букетик нежных лесных цветов, которые дети в Авонлее называли "рисовыми лилиями".

— Пожалуйста, возьмите. Я собрал их в роще мистера Райта, — сказал он застенчиво, — и вернулся, чтобы подарить вам, потому что мне показалось, что вам они понравятся, и потому, — он поднял на нее большие красивые глаза, — что вы нравитесь мне.

— Спасибо, милый мальчик, — ответила Аня, взяв душистый букет. Усталость и разочарование исчезли, и надежда фонтаном забила в сердце, как будто слова Пола были волшебным заклинанием. Она шла по Березовой Дорожке легкойпоходкой, сопровождаемая словно благословением чудесным запахом своего букета.

— Ну, как дела? — поинтересовалась Марилла.

— Спросите об этом через месяц, тогда я, быть может, сумею ответить. А сейчас не могу… сама не знаю… Мои мысли кажутся мне такими густыми и мутными, как будто кто-то долго помешивал их ложкой. Единственное, в чем я уверена, — это то, что сегодня я научила Клиффи Райта, что А — это А. Он никогда прежде об этом не слышал. А это уже кое-что — помочь юной душе сделать первый шаг на пути, в конце которого Мильтон и Шекспир.

А потом пришла миссис Линд с еще более ободряющими известиями. Эта добрая женщина подстерегла у своих ворот всех ребятишек, возвращавшихся из школы, чтобы выяснить, понравилась ли им новая учительница.

— И все сказали, что ты им очень, очень понравилась… Все, кроме Энтони Пая. Я вынуждена признать, что он был другого мнения. Он заявил: "Ничего хорошего, такая же, как все эти девчонки-учительши".