|
Говорили, что он видел в воздухе объятые пламенем лодки из вереницы "охотничьих лодок", когда флот графа де Пейрака приближался к Квебеку. Потом его дар предвидения проявился еще более. С ним многие советовались, и его клиенты с опасностью для жизни добирались до его лачуги, прилепившейся с несколькими другими к обрыву под фортом. По деревянным лестницам добирались до его логова, наполовину закрытого ледяными сталактитами. Он обитал там со своим индейцем-эскимосом, окруженный книгами и рукописями, которые колдунья Гильомета очень почитала. Откуда к нему попали эти книги? Он мог их достать из-под земли только милостью сатаны... или он их украл. - У него есть Великий Альберт и Малый Альберт. - И копия Книги Тота. - Что удивительно - это то, что при наличии таких книг квартал еще не сожгли, - сказала Полька, с почтением глядя на обледенелую высоту, где жил колдун. Если бы это знал прокурор Тардье, он заставил бы снести все эти дома. Он уже запретил строить по обрыву из-за обвалов. Они пили водку и поэтому легкомысленно говорили о важных вещах. - "Они" убьют нас всех, "они" убьют нас всех! - говорила Гильомета. - О чем она говорила? - Говори! Скажи, что тебя мучает! - попросила ее торжественно Полька. - Потом можно будет поболтать более откровенно. Но женщина оставалась неподвижной, как будто ушедшей в себя от ужасных видений. Наконец она очнулась, снова начала курить. И Анжелика чувствовала, не зная почему, сострадание и угрызения совести. Колдунья пригладила свою белую шевелюру. Бессознательным жестом она поправила челку над своими яркими, беспокойными голубыми глазами. - Ба! - сказала она. - То, что происходило на Гревской площади в вашем Париже, - это были пустяки. В провинций было хуже. - Хуже! Это еще надо посмотреть! - запротестовала Жанина Гонфарель, задетая в своей привязанности к столице Франции. Она считала, что Париж был велик во всем, в хорошем и в плохом. Гильомета короткими фразами со скрытыми намеками вспоминала о длившемся уже три столетия "крестовом походе" против женщин - колдуний, опасных, так как они обладали силой, которой их не учили и которую церковь не одобряла. - Моя мать была мудрой женщиной в большом поселке в Лотарингии, - рассказала она. - Она бывала и в деревнях. "Они" возвели ее на костер. И когда огонь трещал и пожирал ее тело, "они" держали меня за волосы, чтобы заставить меня поднять голову, и кричали в уши: "Смотри! Смотри на свою горящую мать, маленькая колдунья!" Она подняла свой оловянный кубок к губам, выпила и пришла в себя. - Ты понимаешь, - продолжала она, - "они" не хотели ничего оставить нам, даже эту власть. "Они" не могут вынести, что мы можем быть сильнее "их". - Кто это - "они"? - спросила Анжелика. - Мужчины! Гильомета бросила это слово со злобой. - Как они могли допустить, чтобы женщины, невежественные женщины, которые не прошли их университетов и их экзаменов по теологии, обладали бы такой властью над жизнью и смертью, над любовью и деторождением? Власть слишком большая, и ее стремились отнять у женщин. - А потому их сжигали, беспрерывно сжигали колдуний, даже тех, и в особенности тех, которые делали добро, которые вылечивали, облегчали страдания, но которые осмеливались это делать "помимо" власти мужчин и церкви. |
