|
В этом году он решил удивить архиепископа, прибыл со своей семьей в Квебек, чтобы на большой ярмарке приобрести различные кондитерские штучки для украшения своего пирога. Не обращая внимания на военные заботы, он замешивал тесто, закладывал его в печь, готовил начинку, украшал: никакие ирокезы не могли помешать ему закончить его грандиозный труд. Его мельница сгорела, но он и его домочадцы, а также его пирог остались целы. Кроме того, пирог удался на славу. Теперь они везли это произведение кулинарного искусства в Святой Иохим. Он приподнял скатерть, и все увидели аппетитный пирог, украшенный миндалем, кремом и мармеладом. - Для детей это будет огромным утешением, - сказала Сабина. Их лодка взяла курс на Квебек. Анжелика чувствовала, что Сабина хочет поговорить с ней, и демонстративно отворачивалась. Эти два дня не дали ей возможности спокойно все обдумать. И временами стреляющая боль поражала ее. Она не могла себе представить, что произойдет, когда она найдет время для размышлений... Она заметила на себе пристальный взгляд Сабины, и ее красивые черные глаза показались ей невыносимыми. Почему она должна сидеть в лодке рядом с этой женщиной? Из-за сильного встречного ветра им пришлось долго лавировать, прежде чем Топен справился с парусом. В ночи Квебек казался огромной черной тенью, время от времени освещаемой огоньками окон в домах. Впервые Анжелика увидела Квебек поздней осенью, эту маленькую столицу, затерянную в Новой Франции. В ней вновь проснулась боль, как будто она дотронулась до пораженного места, хотя она не могла определить, что вызвало эту боль. Она приняла вызов и выиграла. "Ты - победительница", - говорила ей Гильомета. Но не слишком ли дорого платит она за свои победы? "Хватит ли мне смелости?" - спросила она себя. Вновь она встретилась взглядом с Сабиной. - Анжелика, послушайте... - Нет! - ответила она и отвернулась. - Не выводите меня из себя! - Тем не менее, я должна вам сказать... Нужно, чтобы вы знали... - Нет! - повторила Анжелика, но уже не так уверенно. - Оставьте меня, я очень устала. Она чувствовала, какие тяжелые у нее веки. Она страшно хотела спать. - Больше вы ничего не сможете сделать! Вы и так сделали достаточно! Конечно, с иронией призналась она самой себе, два дня она бегала без передышки, беседовала с самым диким из всех ирокезов, перевязывала раненых, плыла на лодке, хоронила мертвых, и все это в запале после ночи любви и мрачного воспоминания, что ее чуть было не лишили жизни: от всего этого можно устать. Ее голова упала, и своими волосами она коснулась личика Марсэлена, уснувшего у нее на руках. Закрыв глаза, она начала строить планы о том, как будет вести себя после прибытия в порт. Прежде всего она не станет прислушиваться к чьим-либо просьбам. Если на площади будет карета, она сядет в нее и попросит, чтобы ее отвезли домой. В трактире она попросит Буавита, чтобы он принес ей своей грушевой настойки. Она выпьет ее с теплым молоком, а затем ляжет в кровать, плотно задернув занавески алькова. А потом она будет спать, спать, спать... Она услышала, как Сабина прошептала ей: - Нужно, чтобы вы знали, Анжелика... И вы не должны сомневаться в этом. |
