|
Анжелика была крайне взволнованна. Она уже давно не видела такого большого собрания людей, состоящего исключительно из французов. - Они, кажется, довольны. - Они счастливы. Можете мне поверить. - А как же военный губернатор, господин де Кастель-Моржа? - осведомилась она. - Он смирился. Губернатор взял с него обещание, что он ничего не предпримет против вас. Смотрите, я вижу его в мою подзорную трубу! Вот он, рядом с господином де Фронтенаком. Он раздражен, но не подает виду. - А... отец д'Оржеваль? Его вы видите? Среди толпы было множество черных сутан. Виль д'Аврэй принялся внимательно их рассматривать, затем покачал головой, - Нет! Я не вижу его. Он, должно быть, где-то позади. Виль д'Аврэй продолжал рассматривать толпу и, наконец, воскликнул: - А, вот он! Вот он! Я же знал, я говорил вам! Посмотрите вон туда, справа, возле группы офицеров. Я вижу его... Этот священник в черном. Помните, я говорил вам, что он доберется раньше меня и будет ждать меня на молу. - Кто же? Отец д'Оржеваль? - Да нет, что вы. Мой капеллан, - торжествующе заявил маркиз. - Вы помните его. Это господин Дажене, который был со мной на "Голдсборо", но отказался следовать в глубь французской бухты, предпочтя добраться до Квебека по земле. Ах, я же говорил вам, что он способен добраться сюда раньше меня. Ха-ха! Вот что делает Акадия с сорокалетним человеком, привыкшим лишь к книгам и молитвам, лесного путешественника, с каноэ за спиной. Я же говорил вам: эта страна превращает людей в безумцев. Анжелика рассмотрела в подзорную трубу силуэт величественно стоящего священника и вспомнила, что мельком видела его на "Голдсборо". Он дожидался своего покровителя, стоя в толпе на набережной, и трудно было представить, что этот человек прошел пешком почти триста лье сквозь труднопроходимые и опасные места. Квебек походил теперь на дерево, увешанное плодами. Не было ни одного окна, из которого не выглядывала бы чья-нибудь голова. На стенах крепостного вала сидело множество людей. За пределами города простиралась широкая зеленая долина, которая теперь была рыжеватого оттенка и, казалось, шевелилась. Это были племена индейцев, союзников и друзей Франции. Виль д'Аврэй вновь обратился к Анжелике: - Безусловно, я предоставлю в ваше распоряжение мой портшез, когда вам нужно будет подниматься в собор на торжественную мессу. Мой портшез самый комфортабельный в Квебеке. И добавил: - Не опасайтесь ничего, под моей защитой вы неприкосновенны. Вот увидите. И он удалился, прокладывая себе дорогу среди снующих взад-вперед людей на палубе "Голдсборо". Матросы выглядели великолепно в своей нарядной форме из белой ткани, в голубых с золотом головных уборах. Нильс Аббаль, светловолосый швед, и Тимоти, маленький негр, подошли к Анжелике, готовые нести шлейф ее плаща. Оба были одеты в сюртуки из красной ткани, украшенные вышивкой, белые чулки и туфли с атласными бантами и серебряными пряжками. Виль д'Аврэй снова подошел к ним, бледный и взволнованный. - Одна вещь разбита, это ужасно. - О какой вещи шла речь? Может быть, о пушке? - Моя фаянсовая походная печь! Его досада еще усилилась, когда он увидел Тимоти в его багряной ливрее. |
