|
- Подсудимый, вы усугубляете свою вину, глумясь и издеваясь над обычаями, достойными уважения. Однако в интересах правосудия, которое требует полной ясности, я не буду останавливаться на этих деталях. Я лишь подчеркну, если вы не возражаете, что вы признаете себя знатоком ядов. - Я не считаю себя ни знатоком ядов, ни чего-либо другого. Но тем не менее я добился, что мой организм стал невосприимчив к ядам, но только к таким распространенным, как мышьяк и купорос, которые я уже называл. Но разве не ничтожны мои знания, если вспомнить о многих ядах, содержащихся в растениях, выделяемых животными, о ядах экзотических стран, о флорентийских и китайских ядах, которые даже самые искусные хирурги королевства не могут не только обезвредить, но даже обнаружить? - А вам известны какие-нибудь из этих ядов? - У меня есть стрелы, которыми пользуются индейцы, охотясь на бизонов. Есть также наконечники для небольших стрел - оружия африканских пигмеев; одной стрелой можно убить такое огромное животное, как слон. - Короче говоря, вы еще более подтверждаете обвинение против вас, гласящее, что вы - знаток ядов. - Отнюдь нет, господин председатель, я просто рассказываю вам это для того, чтобы доказать, что если бы мне вздумалось отправить на тот свет несколько человек, которые косо посмотрели на меня, я не стал бы утруждать себя изготовлением таких распространенных и легко опознаваемых ядов, как купорос или мышьяк. - Так зачем же вы их изготовляли? - Для научных целей, а иногда они образуются в процессе химических опытов с минералами. - Не будем в споре отклоняться от главного. Достаточно того, что вы признали себя человеком, весьма искушенным в ядах и алхимии. Короче, как вы сами заявили, вы можете умертвить человека так, что никто не догадается о причине смерти и не заподозрит вас. Кто же поручится нам, что вы этого уже не сделали? - Но пусть докажут, что я это сделал! - Еще вас обвиняют в смерти двух людей, хотя я должен отметить, что это не основные обвинения. Первая жертва - племянник его высокопреосвященства де Фонтенака, архиепископа Тулузского. - Разве дуэль, спровоцированная противником - а это могут подтвердить свидетели, - теперь считается колдовством? - Господин де Пейрак, советую вам переменить свой иронический тон по отношению к суду, единственная цель которого - добиться истины. Что же касается второй смерти, которую вам приписывают, то она вызвана либо одним из ваших неуловимых ядов, либо заговором. Во всяком случае, при освидетельствовании трупа одной из бывших ваших любовниц был обнаружен - при свидетелях - вот этот медальон с вашим поясным портретом. Вам он знаком? Анжелика видела, как председатель Массно протянул какой-то маленький предмет швейцарцу, а тот передал его графу де Пейраку, все так же стоявшему перед скамьей подсудимых, опершись на две палки. - Да, я узнаю, эта миниатюра была сделана по заказу той несчастной экзальтированной девицы. - Несчастная экзальтированная девица, как вы назвали ее, была одной из ваших столь многочисленных любовниц, и ее имя - мадемуазель... Жоффрей де Пейрак повелительным жестом остановил его. - Умоляю, не оскверняйте публично ее имя, господин председатель. Ведь бедняжка умерла! - Умерла, исчахнув от любовного томления, которое, как теперь начали подозревать, было вызвано вами с помощью заговора. - Это не правда, господин председатель. - Так почему же тогда медальон нашли во рту покойницы и на вашем портрете, на груди, как раз там, где должно быть сердце, видна дырочка, словно от прокола булавкой? - Понятия не имею. |
