Самюэль Элиас соглашается и легко побеждает Магнуса. После чего Магнус все равно теряет вкус к гонкам.

— Все! — кричит он, бросая велосипед на землю. — Больше не интересно! Привет!

И он ныряет в свой подъезд, а Самюэль Элиас идет домой к папе.

— Обязательно человек должен все время либо побеждать, либо проигрывать, — сетует он, — Просто беда!

Но папа с ним не согласен.

— И вовсе это не обязательно, — говорит он. — Стал чем пионом мира — и все!

— Так ведь сперва надо им стать.

— А ты уже чемпион!

— Я?

— Ну да, разве нет?

— Когда же это случилось? — уныло бормочет Самюэль Элиас, вися на шее у своего папы.

Он в самом деле пытается припомнить, когда и в каком виде спорта мог стать чемпионом, но в памяти ничего такого нет.

— Наверно, это было очень-очень давно, — произносит он наконец.

— Вот именно, — соглашается папа. — Это было совсем давно — когда ты родился первым у нас с мамой!

Ну, если так давно, не удивительно, что он этого не помнит!

Самюэль Элиас пристраивается в кресло рядом с папой, который тоже в свое время стал чемпионом. А сколько еще таких чемпионов, да только они позабыли об этом и теперь знай себе состязаются, кто поднимет самую тяжелую штангу, кто быстрее всех пробежит шестьдесят метров с барьерами и так далее! И кто быстрее проедет на велосипеде!

— И вовсе мне не нравится ночевать у Пильбумов! — вырывается у него, когда приходит время отправляться на ночь к Магнусу.

Его слова заметно огорчают маму, но ее огорчение — ничто перед папиным! У него такой расстроенный вид, что Самюэль Элиас спешит взять обратно свои слова.

— Ой, что это я! Я хотел сказать наоборот! А теперь вам пора собираться в театр! Становитесь у окна и помашите мне! — заговаривает он им зубы и бежит к двери.

Когда он во дворе оборачивается, чтобы помахать маме и папе, у них по-прежнему невеселые лица. Приходится долго махать, прежде чем мама и папа вспоминают, как надо улыбаться, когда прощаешься. И когда здороваешься.

А затем происходит нечто невероятное: Самюэль Элиас во дворе наступает на бумажку, а это оказываются деньги, целых пять крон! До чего же он все-таки везучий! О таком везении невозможно не рассказать Магнусу после того, как они легли и Магнус повключал и повыключал свою лампу и в комнате воцарилось безмолвие. Тут-то Самюэль Элиас, улыбаясь в темноте, и рассказывает про свою находку. Некоторое время Магнус лежит молча, не говорит ни слова. Странно! Обычно Магнус так интересуется деньгами, даже иногда предлагает копить их. А тут словно воды в рот набрал, можно даже подумать, что уснул. Но нет, он вовсе не уснул, потому что вдруг произносит:

— Надо же. И продолжает: — А вот я никогда не нахожу пять крон. Я только теряю их! Вот и сегодня потерял пятерку!

— Правда? — говорит Самюэль Элиас, зевая. — Но ведь ты ее потерял не во дворе?

Во дворе, — звучит в темноте спокойный голос Магнуса.

Самюэль Элиас на раскладушке. Он пытается рассмотреть сквозь мрак лицо Магнуса.

— Думаешь, это та самая, которую я нашел? — тревожно осведомляется он.

— Возможно, — отвечает Магнус. — Точно сказать не могу, но я узнал бы ее, если бы увидел.

— А как ты ее узнаешь?

— По году выпуска, известно! — говорит Магнус и включает свой ночник.

Самюэль Элиас нерешительно достает пятерку.

Магнус встает с кровати и внимательно изучает бумажку. Даже пробует ее на зуб.