Анастасия Соловьева. Апрельский поцелуй
Пролог
– Ну вот, мне уже восемнадцать, а я до сих пор ни с кем не целовалась! – разочарованно восклицаю, и голос мой звучит так громко, что прохожие начинают оглядываться. Какой то пацан ухмыляется противненько, осматривает меня с ног до головы и чешет подбородок. Кривлюсь пренебрежительно и поворачиваюсь к Димке. Молчит, зараза. Только глазами своими синими сверкает. – Чего лыбишься? – Да у тебя прямо трагедия мирового масштаба, – веселится друг. – Прости, сложно воспринимать твои проблемы всерьёз. – Вот дурак, – грустно вздыхаю и спускаюсь к набережной. Облокотившись на перила, с какой то непривычной тоской наблюдаю за летящими в небе птицами. Иногда я включаю режим пессимиста и думаю о своей никчёмной жизни: университет и общежитие не оправдали надежд, парня нет, друг только один, да и тот вечно ржёт надо мной. – Эй, ты серьёзно грузишься из за такой чепухи? – Димка тормошит меня за плечо, но я упрямлюсь и задираю подбородок. – Тина, ты нагло пользуешься ситуацией. Знаешь же, что я никуда не уйду в твой день рождения. Хватит дуться, ты уже совершеннолетняя. – И что теперь, нельзя притвориться униженной и оскорблённой? – продолжаю хмуриться, даже брови сдвигаются к переносице. – Можно. Только зачем? – Тебе не понять. Вот во сколько лет ты впервые поцеловался? – Да не помню. В старших классах, – Димка выглядит обескураженным, и я жалею, что вообще затеяла этот разговор. Не признаваться же ему, что поцелуй – это так, вершина айсберга, когда на самом деле мне хочется почувствовать себя любимой. Хотя бы раз в жизни. – Что и требовалось доказать! – тыкаю указательным пальцем в его плечо, смотрю на Димку – и окунаюсь в морскую глубину его взгляда. Наваждение длится считанные секунды, но я успеваю заметить, как расширяются его зрачки, а с лица медленно сползает улыбка. – Тин, вот с какого перепугу тебе вздумалось целоваться? Такое ощущение, что в восемнадцать пора на пенсию, сидеть на лавочке и бухтеть об утраченных возможностях. – Да не в этом дело. Всё чаще думаю, что жизнь проходит мимо. Не хватает ярких эмоций и впечатлений, от которых бы коленки дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Меня окружает сплошная скука: универ, столовка, общага, дешёвые кафешки и посещение кинотеатра раз в месяц – никакого разнообразия! И мне кажется, что наличие парня смогло бы скрасить пресность бытия. – До этого ты говорила только о поцелуях. – Ну Дим! Тебе на пальцах нужно объяснять, чего хочет девушка? Любви настолько сильной, чтобы раствориться в ней, бросить всё на свете и жить чувствами. Страдать, волноваться, захлёбываться ревностью и слезами, тосковать по родному человеку, сходить с ума от радости, когда видишь его, прикасаешься к нему, целуешь в конце концов. – Так не бывает, – уверенно заявляет Дима. – Твоя наивность умиляет и раздражает одновременно. – Да ну тебя! Ты просто не романтик, – отмахиваюсь от него, и лёгкий озноб пробегает по позвоночнику. Похолодало? Смотрю вверх: серые тучи затянули прозрачное небо, птицы больше не летают над рекой. – Кажется, дождь начинается. – Тебе важно, чтобы первый поцелуй произошёл по великой неземной любви? – без тени улыбки спрашивает Дима. Хочу посмотреть на него снисходительно и сказать: «Конечно. А как по другому?», но что то меня останавливает. Димка чересчур серьёзен, глаза потемнели и лихорадочно блестят. Что с ним? И почему я молчу? В горле першит, я словно на перепутье и не понимаю, в какую сторону бежать. Мы дружим почти год, и я научилась считывать эмоции Димы. Знаю, когда он шутит, смешно вскидывая брови, когда печалится и голос его звучит блёкло, будто падает сорванный осенний листок. |
