С каждым моим словом оба офицера становились всё мрачнее.

— Потому что их предупредили, вот как, — продолжил я. — Противник знал о резервном способе эвакуации, о маршруте. Нас пытались заставить сесть. И получись у них, вот тогда, поверьте, вышел бы настоящий международный скандал. Последнее, — я добавил стали в голос, — если попытаетесь ещё раз вести себя со мной, как будто я один из ваших солдатиков, это будет наш последний акт сотрудничества. Не делайте из меня своего врага, потому что результат вам не понравится.

Шевченко выглядел, как рыба, выброшенная на берег. Никифор же поднял перед собой ладони.

— Матвей, сейчас все на взводе. Все на нервах. Мы же понимаем, что истребители не с луны свалились. Спасибо, что разобрался с ними. Как ты это, кстати, сделал? И что там за Янус?

Первый вопрос я проигнорировал.

— Янус — это кодовое имя предателя. Я нашёл этот псевдоним в голове одного из аналитиков.

— Товарищ с чувством юмора, — невесело хмыкнул Фадеев.

— Угу. Шутник ещё тот.

— Внешность? Настоящую фамилию?

— Нет. К сожалению, только кодовое имя и ничего больше. Этого хватит.

— Что? — удивился Никифор. — Каким образом?

— У меня больше нет терпения ждать, пока вы возитесь с этим Гордиевым узлом. Я разрублю его одним ударом.

— Это каким же образом? — подбоченился Шевченко.

— Соберите всех, кто знал, о ловушке в Болшево-1, всех, кто знал о том куда и когда направляется сегодняшний самолёт.

— Матвей, там есть действительно высокие чины. Тебя не пустят к ним с твоими сияющими ручками…

— И не нужно, — отмахнулся я. — Просто задай им один простой вопрос. Тот, что я уже адресовал генералу. Вот и всё. А я посижу в углу.

— Хочешь сказать, что сможешь определить ложь на слух?

— Именно это и говорю. Я не могу лгать, но и в моём присутствии лгать не получится, — отрывистый взгляд на Шевченко. — Дальше либо я расколю его, либо ваши люди.

В комнате повисла тишина.

— Мы можем ещё долго тратить время, пока враг прекрасно развлекается с нашим биологическим оружием, — добавил я. — Уверен, ничего плохого он не замышляет.

Генерал пожевал губами и резко кивнул.

— Хорошо. Сделаем, как ты говоришь. Завтра организуем встречу под каким-нибудь предлогом. Поставим тебя в соседней комнате за двусторонним зеркалом. Посмотришь и скажешь, где притаился этот аспид сраный. И вот что, Матвей, — на секунду замялся старик. — Прости. И спасибо, что ребят уберёг.

Он неспешно покинул кабинет, уводя свою охрану.

Никифор ослабил узел галстука на шее и растёр лицо.

— Давай свой образец крови. Посмотрим, что медики скажут. Уверен, что синяя была? Может, в темноте не разглядел?

— Уверен. Держи.

— Да, кстати. Допросили мы того Митрофанова, — добавил вдруг полковник. — Который тебя пристрелить пытался в комнате. История банальная, как мир. Проигрался, имел огромный карточный долг. На него вышел Болеславский и предложил погасить его за твою жизнь.

— То есть наш предприимчивый депутат знал, в какую часть меня повезут и заранее нашёл в ней того, кто готов взяться за мокруху? Чудесно. У вас не департамент, а проходной, сука, двор. Кротов, как на поле за баней. Он даст показания?

— Общался через посредника, — вздохнул Никифор.