— Нет. Просто эти два эскиза мои.

— Как это?

— Я и раньше пробовала делать эскизы, но наш шеф их не особенно ценил. А сегодня я решила положить их в папку самостоятельно. На всякий случай. Ведь шеф ничего не узнает, он болеет сейчас, — пояснила Лариса.

— А еще есть? — Кугель бросила на нее быстрый взгляд.

Теперь, когда Лариса успокоилась, согрелась и сказала главное, она четко увидела тонкую, чуть заметную сеточку морщинок под глазами и подумала, что ей не двадцать — двадцать пять, как сначала показалось Ларисе, а лет тридцать с большим хвостиком. Эта мысль не имела ничего общего с вопросом, который задала Анна, но она совсем не помешала Ларисе четко и внятно объяснить:

— Есть еще семь образцов и пять набросков, только они остались в офисе.

— Вы мне можете их показать?

Щеки Ларисы вспыхнули, она молчала, обдумывая ответ. Руководство выбросило ее образцы из общей коллекции, и формально она не имела права приносить даже эти два эскиза. Да, она не имела права рассказывать Кугель об оставшихся эскизах, но, раз уж она сказала основную правду, надо доводить дело до конца.

— Я могу их привезти, — с усилием размыкая губы, ответила она.

— Чудесно. — Анна тряхнула пышной гривой волос и повертела изящное кольцо белого золота на пальце.

Потом она легко встала из-за стола, покачала головой в ответ на попытку Ларисы последовать за ней, грациозно прошла к небольшому письменному столу и по внутренней связи попросила срочно вызвать шофера.

— Вы отправитесь сейчас с моим шофером в ваш офис и привезете мне все «картинки», — улыбнулась она, смягчая улыбкой краткость и безусловность приказа. — Возвращайтесь скорее, я буду ждать!

Проводив Ларису до двери, Анна поручила секретарю проводить гостью до машины и скрылась в кабинете.

Снегопад закончился, на чистом небе не было видно ни одной звезды, город смывал их своими яркими огнями. В теплой духоте салона автомобиля, пахнущей кожей и духами, Лариса вновь стала терзаться сомнениями. Она без конца восстанавливала свой разговор с Кугель (странная все же фамилия, с немецкого переводится как «пуля»), обстановку кабинета, вкус кофе.

«Нет-нет, ты должна была сообщить шефу о своем самоуправстве, — выговаривала себе Лариса, лукавя, — но, с другой стороны, если мои эскизы подойдут, наше агентство получит заказ на совместный проект!»

Так, в сомнениях и противоречиях, она доехала до офиса, спустилась в полуподвал и бережно упаковала оставшиеся образцы.

Весь обратный путь Лариса мечтала быть похожей на Анну, она влюбилась в эту совершенно безукоризненную женщину.

— Так-так, — Анна легко постучала длинным серебристым ногтем по столешнице, — ага-ага. — С непроницаемым лицом она перебирала привезенные Ларисой образцы.

Лариса, чуть задыхаясь, следила за мельчайшим движением ее бровей и уголков рта, вслушивалась в оттенки интонаций.

— Вот что получается, — Анна подняла глаза, — мне ваши «картинки» нравятся. Есть в них смысл, идея, перец. Вы профессионально рисуете?

— Нет, — смутилась Лариса, — это так, хобби.

— Неплохо, — поощрила ее Анна. — Из привезенных вами образцов я могу взять еще три. А нам нужно десять.

— Да, я помню.

— Эти два эскиза хороши, если вы их закончите, то я их возьму.

— А остальные?

Лариса подавленно молчала.

— Я сказала что-то неприятное? — Анна с недоумением подняла бровь.