— Не фарс. Если только ты действительно не имеешь привычки заманивать мужчин в свои сети, а потом избавляться от них.

— Я все равно не смогу смириться с тем, что опустилась до любовной связи на одну ночь с мужчиной, которого едва знаю!

Анатолий рассмеялся и отпустил наконец ее руку:

— Прошу прощения. А теперь, когда все выяснено, хочешь, приготовлю горячие бутерброды и кофе?

— Что-что?!

— Я сейчас.

Она с трудом верила в происходящее. Анатолий вел себя так, словно они вечность просыпались вместе в этой постели!

Через пару минут Анатолий поставил перед ней тарелку с двумя золотистыми ломтями хлеба с ветчиной и сыром и чашку кофе.

— Тебе надо поесть. Когда закончишь, позвони в агентство и езжай домой спать. Один день «Моргенштранд» обойдется без тебя. Я вызову тебе такси.

— И все? Так просто?

— А что мудрить-то? Кстати, ванная здесь. — Он провел рукой по зеркальной панели.

— А как же Анна? — осмелилась она задать вопрос и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы.

— Ты собираешься рассказать Анне?

— Ни за что…

— Вот и я не собираюсь. Ничто человеческое нам не чуждо. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

Прошли две недели. Анатолий не обращал на нее внимания, по-прежнему ухаживал за Анной, а к ней обращался лишь по работе сухими отрывистыми фразами. Собственно она знала, что все именно так и будет, гораздо больше волновал вопрос: знает ли Анна о случившемся, и если знает, как она к этому относится? По ее поведению нельзя было ничего понять. Из Америки Анна привезла Ларисе подарок — маленькую сиреневую сумочку в тон ее любимым летним босоножкам, о которой она так давно мечтала. Анна была с ней так же приветлива, улыбалась, шутила, но время от времени смотрела на нее как-то отстранению и холодно. Лариса чувствовала за собой вину, а на воре, как известно, и шапка горит. Она много бы отдала, чтобы той ночи не было, но, к сожалению, прошлого не исправить. Надо было искать наилучший способ поведения в создавшейся ситуации и прежде всего выяснить, что известно Анне.

Как-то вечером в конце рабочего дня Лариса нерешительно постучала в кабинет к Глазову. Она с радостью не стучала бы вообще, если бы не важные рабочие вопросы. Она постучала еще раз — никто не отозвался. Лариса приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. С Анатолием часто случалось, что он «уходил в креатив» и ничего не слышал вокруг. Но начальника в кабинете на самом деле не было. Со вздохом разочарования она закрыла дверь — придется идти домой ни с чем и промучиться опять как минимум целые сутки. Представив себе еще одну кошмарную беспокойную ночь, Лариса решительно вошла в кабинет — раз он не закрыт, значит, Глазов еще вернется, а она дождется его здесь.

Она присела в кресло возле низкого стеклянного журнального столика — обычно тут располагались гости, пили кофе и обсуждали деловые вопросы в неформальной обстановке. Глазова все не было и не было, огромные настенные часы — металл со стеклом — показывали половину восьмого. Креативный директор не пришел и без десяти восемь, и в восемь, и даже в пятнадцать минут девятого он не вернулся. Лариса встала, медленно подошла к окну, за стеклом струился поток нескончаемых фар, здание напротив сияло ночным неоном — вид, конечно, неплохой, но ни в какое сравнение не идет с видом, открывающимся с последнего этажа здания. Лариса грустно вздохнула и отошла от окна, задержалась у полок с книгами: «Капитал» Маркса (вот пижонство!), «Маркетинг» Котлера (старая добрая классика), «Реклама и продвижение товаров» Росситера и Перси (тоже классическая старая книга), зачем-то учебник «Банковское дело» и еще много-много брошюр: «В помощь криейтеру», «Копирайтер», «Советы копирайтеру», «Как написать рекламное объявление».