— Да, сэр.

— У меня все, господа. Можете быть свободны.

В коридоре Мэя взяли под конвой два охранника.

— Не рыпайся, Дон, — предостерег капитан. — Так и должно быть — ведь я нарушил основной приказ. Адмирал лишь сказал, что меня не расстреляют. Так что не суйся в это дело.

Лейтенант Росс стиснул зубы и позволил увести друга. Мэй был прав: он мог только напортить.

Ничего не видя перед собой, Дон вышел из адмиралтейства. Вечером он в стельку напился, но легче не стало.

Перед возвращением на патрулирование ему полагался двухнедельный отпуск, и он решил употребить его на лечение нервов. Он походил к психиатру, и тот худо-бедно привел его в норму.

Потом Росс обложился уставами и доказал себе, что приказы должны выполняться неукоснительно, что патрули должны быть бдительны и что чужака, едва встретив, следует уничтожить.

Теперь он мог даже удивляться, вспоминая свое прежнее поведение. Капитан Мэй нарушил приказ — неважно почему — и должен был понести наказание. Он и сам был отчасти виноват, хотя за корабль отвечал капитан и решение вернуться на Землю целиком лежало на его совести. Как подчиненный, он формально не мог разделять ответственность, но сейчас его грызла совесть — ведь он даже не возразил Мэю, даже не напомнил ему о приказе.

Что станет с Космическим корпусом, если каждый офицер начнет толковать приказы как ему угодно?

Он, лейтенант Росс, тоже нарушил свой долг, и теперь предстояло как-то искупить это. Он смотрел подряд все выпуски теленовостей и узнал из них, что в других секторах патруль уничтожил еще четыре корабля чужаков. Уничтожил немедленно, без переговоров.

На десятый день он добровольно прервал отпуск, вернулся в адмиралтейство и попросил доложить о нем адмиралу Сазэрленду. Его высмеяли, но этого следовало ожидать. Все же удалось передать адмиралу коротенькую записку. «Я придумал, — написал Росс, — как нам найти планету чужаков, не рискуя при этом выдать наше местонахождение».

Это решило дело, и вскоре он уже стоял перед адмиралом по стойке «смирно» и докладывал:

— Сэр, чужаки попытались вступить в контакт, но были уничтожены прежде, чем телепатема была передана до конца. Если мы выслушаем их, возможно, они выдадут, хотя бы случайно, расположение своей планеты.

— Не так уж важно, чего они хотели. Важно другое: пристроившись в кильватер кораблю, они смогут найти Землю, — холодно ответил адмирал.

— Я учел это, сэр. Пошлите меня в тот сектор, где произошел первый контакт, но на одноместном корабле и без оружия. Объявить об этом следует по всем каналам, пусть весь космос знает, что я безоружен и ищу чужаков. Они, конечно, тоже узнают об этом. Мне кажется, что они могут посылать телепатемы лишь с близкого расстояния, но улавливают чужие мысли издалека.

— С чего вы это взяли, лейтенант? Впрочем, к такому же выводу пришли и наши аналитики. Они считают, что чужаки способны читать мысли на… э-э… средних дистанциях, поскольку смогли скопировать наши корабли задолго до того, как мы о них узнали.

— Именно, сэр. Так вот: если все наши узнают о моей миссии, о ней узнают и чужаки. А узнав, что мой корабль не несет оружия, они, конечно, пойдут на контакт. Послушаем, что они скажут. Не исключено, что чужаки намекнут на местоположение своей планеты.

— Если так, ей останется существовать не более суток. А если наоборот? Если они устремятся за вашим кораблем?

— Это ничего им не даст.