– Из Швеции, – ответил Андрей, глядя в окно.

– А а… а чего там делал?

– Зубы вставлял, – усмехнулся Андрей и, растянув губы, показал водителю белоснежный ровный оскал.

– Ну, блин! Дорого, наверно?

– Кому как… ты с твоими заработками можешь себе штук пятьдесят поставить.

– Какие заработки? – возмутился водитель. – Какие заработки? Ремонты, бензин, гаишники душат. А в аэропорту и ментам нужно отстегивать, и бандитам.

– А что, в Питере есть бандиты? – поинтересовался Андрей.

Таксист покосился на Обнорского, хмыкнул и ничего не ответил. «Волга» неслась по мокрому асфальту мимо редких деревьев и рекламных щитов. Низко прошел заходящий на посадку самолет. Сколько раз ты улетал из этого города? Сколько раз возвращался?… Много. Очень много. Каждый раз ты возвращался в другой город. Или, может быть, ты сам каждый раз становился другим?

– Заработки, – пробормотал таксист, – заработки, блин…

Навстречу проехал похоронный автобус – на Южном кладбище добавится новая могила.

– Бандитов, говоришь, нету в Питере? – произнес шофер. – Ага, нету! Вон сегодня утром сколько народу набили. Не слыхал?

– Нет, – отозвался Андрей безразлично. И сам удивился – криминальная тема была для него родной. Вся информация такого рода им тщательно собиралась, анализировалась, подшивалась. В Петербурге Обнорский Серегин уже негласно считался экспертом по криминальным вопросам. Да и не только в Петербурге.

– Нет, не слышал. А что случилось?

– Э э… утром в «Девяткино» бандиты такую разборку устроили! Девять жмуриков как с куста. Вся ментура на ушах стоит.

– Ну! Так уж и девять?

– Бля буду – девять. По радио базарили. «Волга» снижала скорость – подъезжали к посту ГАИ. Омоновцы в касках, бронежилетах и с автоматами осматривали БМВ. Двое быков стояли в раскоряку около милицейского «УАЗа».

– О, видал! – бросил водила. – Вчера, говорят, из Крестов одного пахана выпустили. И сразу разборки начались, мочилово.

– Это какого же пахана? – спросил Андрей. Ответ он уже предвидел. От этого на душе стало мерзко.

– Антибиотик у него кличка, – сказал шофер. – Не слыхал?

– Нет, – ответил Обнорский. – Не слыхал.

Навстречу проехала еще одна похоронка. Вот ты и вернулся домой, журналист.

Если бы старший опер Вадим Резаков позвонил Колобку на несколько секунд раньше, вечерняя резня в Кричи не кричи могла бы не состояться. Многое могло бы быть иначе… Но Вадим позвонил в тот самый момент, когда Колобок снял трубку, чтобы переговорить с Бабуином. На несколько секунд опоздал старший опер. Всего на несколько секунд. У черной воды Малой Невки затрепетала осина. Пожилой бомж, пьющий портвейн в Кричи не кричи, почувствовал странное беспокойство. А у журналиста Обнорского, который ехал в раздолбанном такси из Пулково, вдруг сильно заболела голова. Мелькнула перед глазами занесенная для удара бейсбольная бита и чье то лицо с раздернутым в крике ртом… Кричи не кричи.

В трубке прозвучали частые гудки, и Резаков решил перезвонить попозже. Второй раз он позвонил Колобку спустя минут тридцать, когда тот уже переговорил с Бабуином. Всего на несколько секунд опоздал старший опер!

– Да, слушаю, – произнес бодрым голосом Колобок.

– Здравствуйте, Олег Дмитриевич. Резаков из РУОП. Есть потребность поговорить.

– Здравствуйте, Вадим… э э э…

– Романыч, – подсказал Резаков.

– Здравствуйте, Вадим Романыч, – сказал Колобок. Казалось, он нисколько не удивлен звонку.