— До сих пор я не видел ее нигде. У меня есть только ты. Ты выйдешь за меня замуж на Хеде?
— Нет.
Он немного помолчал, глядя ей в глаза.
— Почему?
Она отвела взгляд в сторону, и Моргон почувствовал, что в ней начинает бушевать целая буря эмоций.
— По многим причинам.
— Рэдерле…
— Нет. И не проси меня снова. И прекрати таращить на меня глаза.
— Ладно, — сказал он спустя миг. И тут же добавил: — Не припомню, чтобы ты была так упряма.
— Как ослица.
— Да. Как ослица.
Она опять взглянула на Моргона, и рот ее искривился в неохотной улыбке. Она придвинулась к нему поближе, обняла рукой за плечи и заболтала ногами над самой бездной.
— Я люблю тебя, Моргон Хедский. Куда мы подадимся первым делом, когда наконец покинем этот дом? На Хед?
— Да, на Хед…
Знакомое название внезапно так тронуло его сердце, словно являлось магическим заклинанием.
— У меня дома нет особенных дел. Я просто хочу туда. На несколько часов, ночью… Может, и обойдется. — Он подумал о том, что между ним и его домом — море, и в сердце вкрался холод. — Я не могу взять тебя с собой за море.
— Отчего? — не поняла она.
— Это слишком опасно.
— Что за ерунда! В Лунголде тоже опасно, а я ведь собираюсь туда с тобой.
— Это другое дело. Во-первых, никто из тех, кого я любил, не расстался с жизнью в Лунголде. Пока. А во-вторых…
— Моргон, я не собираюсь расставаться с жизнью в море. Наверное, вода не менее подвластна мне, чем огонь.
— Ты этого не знаешь. Ведь не знаешь? — Мысль о том, как ее понесет поднявшаяся над палубой вода, обретающая множество лиц и влажных блестящих тел, сделала его голос грубым. — У тебя даже не будет времени научиться.
— Моргон…
— Рэдерле, я был на корабле, который море разнесло в щепки. Я не хочу подвергать твою жизнь такой же опасности.
— Ее подверг бы опасности не ты, а я сама. Кроме того, я плавала на кораблях от Кэйтнарда до Кирта и обратно, когда искала тебя, — и ничего со мной не случилось.
— Ты могла бы остаться в Кэйтнарде. Лишь на несколько…
— Я не собираюсь оставаться в Кэйтнарде, — перебила его Рэдерле. — Я поплыву с тобой на Хед. Я хочу увидеть землю, которую ты любишь. Когда ты все сделаешь по-своему, мне придется сидеть в твоем доме на Хеде, лущить бобы и ждать тебя, как я уже делала почти два года.
— Ты не будешь лущить бобы.
— Нет. Если только ты не сядешь рядом и не станешь мне помогать.
Он увидел себя — худого, лохматого, с суровым, изнуренным лицом, с чудесным мечом на поясе и звездной арфой за спиной, сидящего на крылечке в Акрене с миской бобов на коленях — и внезапно рассмеялся. Она опять улыбнулась, поглядывая на него и забыв о споре.
— Ты не смеялся семь дней.
— Да, ты права.
Он притих, обвив ее рукой, и улыбка его медленно погасла. Он думал о Хеде, таком беззащитном посреди моря, о Хеде, где не могло возникнуть даже обманчивой надежды на помощь Высшего, и прошептал:
— Как бы я хотел окружить Хед такой силой, чтобы никто и ничто с материка даже не могло коснуться его и он мог бы не ведать страха.
— Попроси Дуака. Он даст тебе войско.
— Я не посмею привести войско на Хед. Это могло бы навлечь беду.
— Возьми туда несколько призраков, — предложила она. — Дуак рад будет от них избавиться. |