— Призраки? — Он оторвал взгляд от дальних лесов и посмотрел на Рэдерле. — Призраки на Хеде?..

— Они невидимы, и их никто не заметит и не станет на них нападать.

Она тут же покачала головой, дивясь своим же словам:

— Да что я говорю? Конечно, они переполошат всех хедских земледельцев.

— Если земледельцы не будут знать, что они на Хеде, то нет. — Внезапно Моргон ахнул, похолодев: — Да что я себе думаю?

Она отстранилась, желая увидеть его глаза:

— Ты решил, что я серьезно?

— Я решил… Решил, что… — Теперь он видел не ее лицо, но лица несчастных неприкаянных мертвецов. — Я мог бы обуздать их. Я понимаю их… Их гнев, их жажду мести, их любовь к своей земле. Они могли бы принести на Хед и свою любовь, и свою воинственность… Но твой отец… Могу ли я вырвать нечто из истории Ана и доставить на Хед, хоть это и грозит для него опасностью? Я не могу играть с землезаконом Ана подобным образом.

— Дуак дал тебе разрешение. И, как бы ни заботил моего отца землезакон, он сейчас и сам вполне может быть призраком. Но, Моргон, как насчет Элиарда?

— В каком смысле?

— Я не знаю его, но он бы… но его не обеспокоило бы немного, если бы ты привел на Хед воинство мертвых?

Он подумал о хедском землеправителе, своем брате, лицо которого теперь уже едва помнил.

— Немного, — тихо сказал Моргон. — Он уже небось привык тревожиться из-за меня. Даже во сне. Я бы похоронил свое сердце под его стопами, если бы это обеспечило безопасность ему и Хеду. Я даже готов выдержать с ним спор по поводу этих призраков…

— Что же он скажет?

— Не знаю. Я вообще его больше не знаю.

Эта мысль, сама по себе горестная, коснулась его незаживших ран, но он постарался не показывать этого, лишь неохотно тронулся с места, намереваясь покинуть их высокое убежище.

— Пошли, я хочу поговорить с Дуаком.

Они нашли Дуака в большом зале, где он выслушивал жалобы земледельцев и посланцев анских владетелей на вконец распоясавшихся живых мертвецов. Когда зал наконец опустел и Моргон смог заговорить о своем деле, Дуак выслушал его с недоверием.

— Забирай, — сказал он. — Хоть всех. Только ты хорошо подумал? Моргон, смотри, они лишат Хед мира.

— Да нет же. Я объясню им, для чего везу их на Хед…

— Как? Как можно хоть что-то объяснить мертвецам, которые тешатся своими древними распрями на коровьих пастбищах и сельских рынках?

— Я просто предложу то, что им нужно. Противника для войны. Но, Дуак, как я объясню это твоему отцу?

— Моему отцу? — Дуак оглядел зал, затем поднял глаза к стропилам и заглянул в каждый из четырех темных углов. — Я его не вижу. Нигде. А когда увижу, он будет так занят, давая объяснения живым, что у него не останется времени пересчитывать своих мертвых. Сколько тебе нужно?

— Столько, сколько я смогу набрать из королей и воинов, которые не лишены хоть какой-то отзывчивости. Ведь им нужно будет понять Хед. Руд мог бы мне помочь… — Внезапно он осекся, а лицо Дуака вспыхнуло. — А где Руд? Я не видел его несколько дней.

— Его не было здесь как раз эти несколько дней. — Дуак прочистил горло. — Ты просто не замечал. А я, напротив, ждал, когда ты спросишь о нем. Я послал его искать Дета.

Моргон молчал. Имя Дета мысленно вернуло его на семь дней назад, и он будто опять стоял среди озера солнечного света, а тень его простерлась перед ним в бесконечность на потрескавшемся каменном полу.