— Я видел войну в Имрисе, — негромко сказал он. — Мятежники удерживали половину прибрежных земель. Это непонятная, кровавая и безжалостная война, и очень скоро она лишит сил Хьюриу Имриса. Ему не удержать ее в пределах своих границ, если те, с кем он воюет, решат расширить область военных действий. Я это и раньше подозревал, но даже я не мог бы призвать три удела к оружию без повода. А дать повод могло бы внезапное нападение.

— Ты сделал это умышленно? — ахнул Дуак. — Ты покинул нас для того, чтобы мы вооружились?

— Это была крайняя мера, — признал Мэтом, — но она оказалась действенной.

Он снова бросил взгляд на Руда, когда тот подавленно произнес:

— Где ты был? И собираешься ли хоть немного пожить дома?

— Я был и тут и там, везде, куда влекло меня любопытство. И все же, думаю, теперь я останусь дома. Если вы постараетесь на меня не кричать.

— Если бы от тебя не отскакивало все, как от стенки горох, я бы и не кричал вовсе.

Мэтом поглядел на него с сомнением.

— Тебе недостает даже нехитрой смышлености воителя. Что ты, собственно, намеревался делать с арфистом, попадись он тебе?

Воцарилось недолгое молчание. Нарушил его Дуак, который, не мудрствуя, сказал:

— Я бы в конечном счете послал его в Кэйтнард на корабле с вооруженными воинами и предоставил Мастерам вершить над ним суд.

— Кэйтнардское училище — это все-таки не верховный суд.

Дуак возразил ему с редкостным самообладанием:

— Тогда скажи мне сам. Что бы ты сделал? Если бы ты оказался здесь, на моем месте, и видел, как Моргон… Как Моргон был вынужден сам вершить суд над человеком, не подвластным ни одному закону в Обитаемом Мире, который предал в этом мире всех и каждого, что бы ты тогда стал делать?

— Поступил бы как должно, — тихо ответил Мэтом. Моргон смотрел на него, ожидая пояснений. И видел в темных, усталых глазах отдаленную и загадочную муку. — Он арфист Высшего. Я бы предоставил Высшему судить его.

— Мэтом?.. — обратился к нему Моргон, внезапно поразившись тому, что было открыто для королевского взора.

Мэтом молчал. Рэдерле тоже пристально наблюдала за отцом, который бережно коснулся ее волос, но не произнес ни слова.

— Высший, — промолвил Руд. В его голосе больше не звучала суровость воина; слова были загадкой, полной горечи и отчаяния, мольбой об ответе. Взгляд его скользнул по лицу Моргона. — Ты слышал моего отца. Я не занимаюсь больше загадками. И эту придется разгадывать тебе, Мастер Загадок.

— Разгадаю, — устало пообещал тот. — Мне кажется, выбирать не приходится.

— Ты, — сказал Мэтом, — слишком надолго здесь задержался.

— Знаю. Я не мог уйти. Я уйду… — Он покосился на Дуака. — Завтра? Корабли будут готовы?

Тот кивнул.

— Бри Корбетт сказал, что они выйдут с полуночным отливом. В сущности, он сказал много чего еще, когда я объяснил ему, что именно тебе нужно. Но он знает ребят, которые за золото повезут даже мертвецов.

— Завтра, — прогудел Мэтом.

Он окинул взглядом Моргона и Рэдерле, которая молча созерцала оплывающую свечу, вся собранная, точно для спора. Дочь медленно подняла глаза, словно прочитав его мысли.

— Я еду с Моргоном и не прошу тебя нас поженить. Ты и теперь не собираешься спорить?

Он со вздохом покачал головой.

— Пререкайся с Моргоном.