|
Лейхтвейс честно постигал трудную науку горного стрелка, но без всякого воодушевления. Зачем ползти, когда можно взлететь? И доползешь далеко не всегда, эта скала едва ли по силам даже «категории шесть», разве что самым отчаянным. Однако мало просто подняться, надо еще знать – куда. Черный провал в каменной тверди с земли не заметен, его можно увидеть лишь в полете.
Вниз! Серый камень – навстречу. Две трещины, между ними маленький порожек, дальше – неровный темный овал. Уже возле самой скалы Лейхтвейс разжал руку, снижая скорость, затем оглянулся, скользнув взглядом по синим небесам. Чисто, ни облачка. Внизу никого, в небе тоже… Он нащупал подошвами порог и выключил ранец. Как и всегда, на плечи привычно навалилась тяжесть, мышцы свело болью… Прошло! Не такая уж большая плата за часы полета. Шаг – из света во тьму. В первый миг – ничего, и лишь когда глаза привыкли, он увидел то, что и ожидал: маленький грот с неровным потолком, пол, устланный пожелтевшей хвоей, у стены – раскладная военная койка, возле другой – завернутый в промасленную тряпку автомат BMP-35. А на уступе возле койки, контрастом всему – маленькое, ладонью накрыть можно, четырехугольное зеркальце. Ничего касаться не стал. Сел прямо на сосновые ветки, снял очки, шлем, расстегнул воротник. Здравствуй, Ночной Орел!
10 Чуть больше года назад, весной 1936 года, губернатор Додеканеса Чезаре-Мария де Векки, фигура в стране не слишком заметная, в одном из своих выступлений помянул Большую Италию – новую империю, в которую скоро войдут Корсика, Ницца, Корфу, Далмация, Мальта, а заодно Албания с Грецией и северная часть Туниса. Газеты речь перепечатали, однако мало кто отнесся к словам губернатора всерьез. Мечтателей в фашистском руководстве пруд пруди, сказывалось наследие бесшабашных футуристов. За рубежом речь игнорировали, там своих фантазеров хватало. Князь тоже не отнесся к сказанному всерьез, куда больше его заинтересовало то, о чем де Векки умолчал. Корсика, Ницца, Корфу и прочие части будущей империи могли спать спокойно – воевать с Францией Дуче не по силам. Однако не прошло и месяца после опубликования губернаторской речи, как рухнула в никуда Швейцария. Италии отошел кантон Тичино, не слишком заметная доля, однако достигнуто все было без войны, быстро и эффектно. Газеты захлебнулись от восторга, в центре Рима начали строить мемориал, а бывший берсальер Дикобраз положил на стол карту Средиземноморья и задумался всерьез. Великую Италию все-таки начали строить… Матрас так и не принесли. Ночь князь провел на жестком железе, подложив руку под голову и глядя в темный потолок. Заснул под утро. Молчаливый надзиратель разбудил с первыми лучами солнца – днем в камере лежать не полагалось. Дикобраз сел на койку, прислонился к стене и закрыл глаза. Может, и не заметят. …Разноцветные стеклышки неслышно кружили в черном водовороте, сталкивались, цеплялись друг за друга, неспешно складываясь в четкий и ясный рисунок. Каждую серьезную политическую акцию бывший капрал Кувалда, помня фронтовой опыт, начинал с артподготовки – с массовых арестов. Так было перед роспуском парламента, так было и перед Абиссинской войной, и перед аннексией Тичино. Специальный трибунал безопасности обходился без излишних формальностей. Значит, Кувалда опять что-то задумал. Что-то – и где-то. Корсику, Ниццу, Корфу, Далмацию и Мальту вычитаем. Что в остатке?
11 О Ночном Орле Лейхтвейс первый раз услыхал перед поездкой в Испанию. Разговорился один из новых знакомых, летчик из легиона «Кондор». Вылет предстоял наутро, почти вся группа спала, а они с парнем заварили кофе и слово за слово разговорились. Лейхтвейс числился механиком, к тому же гражданским, поэтому летун поглядывал снисходительно, то и дело повторяя, что видал виды. |
