– Туда!

* * *

Вблизи стало заметно, что куча приобрела первоначальный вид. Аккуратный немец умудрился уложить деревяшки точно на прежние места. Белов решил ничему не удивляться. Странный парень!

– Скоро за мной придут, – негромко заговорил Фридрих. – Они по ночам работают, впрочем, как и наши. Система старая и надежная. Сначала бьют, ни о чем не спрашивая, потом дают часок отлежаться и приводят в кабинет…

– …К доброму следователю, – замполитрука кивнул. – И у нас точно так же.

Фридрих понимающе хмыкнул.

– НКВД! Всего четыре буквы, но какой в них глубокий смысл. Гегель бы позавидовал… Плохо то, камрад Белов, что никакие признания не спасут. Протокол подпишешь, а тебя снова бить примутся. Добрый следователь выслушает, посочувствует, ты ему еще что-то расскажешь. А тебя снова бьют. Пока не сдохнешь – или под трибунал не отдадут.

Бывший студент покосился на дверь.

– Что и следовало ожидать.

– Как? – не понял сосед. – Это ты про меня? Сам сочинил?

– Не сам. Ганс Сакс, «Шванк о невидимой голой девице», в других изданиях – «Шванк об аптекаре». Но что в лоб, что по лбу.

– Ты все-таки немец, – рассудил Фридрих. – Стихи читаешь прямо как наш школьный учитель. Жаль, если на пшеков работаешь. Мне крышка, но и тебе не жить. С собой заберу.

Александр пожал плечами:

– А если на пшеков работаешь ты?

Сосед мотнул головой:

– Tausend Teufel! Теперь ты понял, почему эти мазуры нас вместе посадили? Мы же никогда друг другу не поверим, так и будем смотреть, как нас по очереди сюда без сознания вносят и водой отливают.

Задумался, сжал левую в кулак.

– Ладно! Пятьдесят на пятьдесят, шанс не такой и маленький… Бежать надо сейчас, камрад Белов, после первого же раунда здешнего бокса мы только на четвереньках передвигаться сможем…

Замполитрука вспомнил падающие на пол обрывки бумаги.

– …Поэтому говори «да», а я скажу, что делать. Но учти, пока отсюда не выберемся, я – главный. Ты кто по званию? Четыре звездочки, это, кажется, фельдфебель? Так вот, у меня и звание выше, и опыта больше.

– А почему про Нестора спрашивал? – не утерпел бывший студент.

Фридрих усмехнулся.

– Идеомоторика, микродвижения мышц. Лицо, руки… Как ты расслабился, когда о раках вспомнил! Такое сыграть, конечно, можно, но… Но об этом как-нибудь потом. Итак… Да?

Александр Белов прикинул, что всякий ответ плох. Бежать-то ему, считай, и некуда. Но становиться бифштексом… Нет!

– Да!

– Тогда сыграем в польский преферанс. С болваном.

* * *

От двери вниз – две ступеньки, дальше цементный пол. Немец прямо напротив входа в трех шагах, Белов слева, если от входа смотреть, тоже в трех. Оба сидят, но по-разному: замполитрука в комок сжался, руками колени обхватив, Фридрих же стал похож на Будду из Музея этнографии, что в Ленинграде на Стрелке – руки на коленях, прямая спина, глаза прикрыты.

Режим полного молчания. Слушают. Но пока в коридоре тихо.

На «болвана» замполитрука, конечно, обиделся, но рассудил, что сосед в чем-то прав. Болван в преферансе не деревянная чурка, а условный партнер. Всегда говорит «пас», не участвует в торговле, его карты не открывают.