— Спасибо.

    — Расскажите мне о нем.

    — Что рассказывать?

    — Какие у вас были отношения? Она отвернулась.

    — Я все думаю, понимаете, почему вы не подошли, когда узнали, что он убит. Вчера вечером вы подъехали к его дому, когда там была милиция, не так ли? И сразу умчались.

    — Я была обескуражена.

    — Естественно. — Суворин улыбнулся ей. — Где Непредсказуемый Келсо?

    — Кто?

    Неплохо, подумал он. Ответила, не моргнув глазом. Но ведь она не знает, что у него есть заявление Келсо.

    — Человек, которого вы вчера вечером подвезли к дому своего отца.

    — Келсо? Его так зовут?

    — О, у вас острый ум, Зинаида. Острый, как бритва. Где же вы были целый день?

    — Ездила по городу. Думала.

    — О тетради Сталина?

    — Не знаю, что вы хотите сказать...

    — Вы были с Келсо? — Нет.

    — Где он сейчас? Где тетрадь?

    — Я не знаю, о чем вы говорите. А что это значит — что вы не сыщик? У вас есть документы? Должна ведь я знать, кто вы такой.

    — Вы провели день с Келсо...

    — Вы не имеете права находиться в моей квартире без надлежащих документов. Так говорится в этих книгах. — Она кивнула в сторону своих учебников.

    — Изучаете право, Зинаида? — Она начала его раздражать. — Из вас получится хороший адвокат.

    Это показалось ей смешным — может быть, она слышала эти слова раньше? Он вытащил из кармана пачку долларов, и это оборвало ее смех. Ему показалось, что она сейчас упадет в обморок.

    — Так что же говорит Уголовный кодекс о проституции, Зинаида Рапава? — Она смотрела на деньги, как мать на ребенка. — Вы юрист, так расскажите же мне. Сколько мужчин в этой пачке долларов? Сто? Сто пятьдесят? — Суворин перебирал рукой банкноты. — Должно быть, все-таки сто пятьдесят. Ваша профессия молодеет с каждым днем, а между тем вы не становитесь моложе. Так что столько вам никогда больше не заработать.

    — Гад...

    Он перебросил деньги из одной руки в другую.

    — Подумайте об этом. Сто пятьдесят мужиков взамен местонахождения всего лишь одного. Сто пятьдесят за одного. Это неплохая сделка.

    — Гад, — снова сказала она, но уже с меньшей решимостью.

    Он наклонился вперед и произнес тихо и льстиво:

    — Ну, Зинаида. Где же Келсо? Это очень важно.

    В какой-то момент ему показалось, что она скажет. Но ее лицо приняло жесткое выражение.

    — Вы! — сказала она. — Мне плевать, кто вы такой. Быть шлюхой честнее.

    — Что ж, может быть, вы и правы, — признал Суворин. И вдруг швырнул ей деньги. Пачка шлепнулась ей на колени и между ног соскользнула на пол. Она даже не нагнулась, чтобы их поднять, а просто посмотрела на него. И вдруг он ощутил неизбывную печаль — ему стало жаль себя, жаль, что он до этого дошел. Сидеть на диване у шлюхи и пытаться ее подкупить ее же собственными деньгами... Жаль и ее — потому что Бунин прав, она чокнутая. Но ему все равно нужно ее сломить.

     20

    Казалось, что по-настоящему светло никогда не станет, хотя прошло уже два часа после рассвета.