|
Затем Ирина... она, по крайней мере, получила паспорт, что, как он подозревал, и было главной причиной замужества. А Маргарет, бедняжка Маргарет, забеременела еще до брака, потому он на ней и женился, и не успел появиться на свет один мальчик, как за ним последовал другой, и все они сгрудились в четырех крошечных комнатках неподалеку от Вудсток-роуд: преподаватель истории и изучающая историю студентка, без общей истории, которая объединяла бы их. Этот брак просуществовал двенадцать лет — «столько же, сколько Третий рейх», сказал пьяный Келсо дотошному журналисту, ведущему колонку светской хроники, в тот день, когда было напечатано прошение Маргарет о разводе. Его так и не простили за это.
Но как-никак она мать его детей. Мэгги. Маргарет. Надо позвонить бедняжке Маргарет. В трубке зашуршало, когда телефонистка подключилась к международной связи, и Келсо подумал: «Ох уж эти русские телефоны!» И хорошенько встряхнул трубку, когда был набран нью-йоркский номер. — Алло! — Знакомый голос звучал незнакомо звонко. — Это я. — А-а... — Без эмоций, неожиданно мертвым тоном. Даже не враждебным. — Извини, что испортил тебе настроение. — Он хотел, чтобы это прозвучало шуткой, а вышло с оттенком горечи и жалости к себе. Он попробовал все же продолжить разговор: — Я звоню из Москвы. — Зачем? — Зачем я звоню или зачем я звоню из Москвы? — Ты выпил? Келсо бросил взгляд на пустую бутылку. Он забыл о ее способности чуять запах на расстоянии в четыре тысячи миль. — Как мальчики? Могу я поговорить с ними? — Сейчас у нас вторник, одиннадцать часов утра. Где, по-твоему, они находятся? — В школе? — Молодец, папочка. — И она невольно рассмеялась. — Послушай, — сказал он. — Извини меня. — За что именно? — За то, что я не прислал в прошлом месяце денег. — Ты не присылал три месяца. — Напортачили в банке. — Поступи наконец на работу, мистер Непредсказуемый. — Как у тебя дела? — Пошел ты... — Хорошо. Снимаю вопрос. — Он все же попытался продолжить разговор: — Сегодня утром я говорил с Эйдлменом. У него может кое-что обломиться для меня. — Потому что, понимаешь, так продолжаться не может! — Я знаю. Слушай, я, кажется, напал тут кое на что... — А что предлагает тебе Эйдлмен? — Эйдлмен? Преподавательскую работу. Но я не о том. Я напал на кое-что тут, в Москве. Может, это пшик. А возможно, грандиозная штука. — Что это такое? Нет, с линией явно что-то не в порядке. Келсо слышал эхо собственного голоса, отдававшегося в ухе слишком поздно для эха. «А возможно, грандиозная штука», — услышал он свои слова. — Я не хочу говорить об этом по телефону. — Ах, ты не хочешь говорить об этом по телефону! «Я не хочу говорить об этом по телефону». — ... ну конечно, еще бы. И знаешь почему? Потому что это опять все то же дерьмо... — Обожди, Мэгги. Ты слышишь меня дважды? — . |
