От усталости и недомоганий не осталось и следа — уверенный в себе француз, похоже, был скроен из стали.
Гарри, его сестра и Мэри, вздрагивая от волнения, слушали, а боцман тем временем внимательно осматривал трюм, чтобы проверить состояние обшивки.
— Чем же это кончилось? — спросил Гарри, когда рассказ стал подходить к завершению.
— Тем, что все мы встретились, — уже неплохо. Я бы добавил только, что есть в моей истории одна загадка.
— Какая?
— Стальной лом. Своим спасением я обязан этому инструменту и отдал бы жизнь, новенькую мою жизнь, которой так дорожу, чтобы увидеть того, кто сознательно кинул его в мою сторону.
В этот момент Алекс поднялся из трюма. Несомненно, осмотр обшивки был удовлетворительным, ибо бравый боцман весело насвистывал свой любимый мотив: «Светлый ручей».
Заслышав знакомые звуки, Тотор вскочил с криком:
— Алекс, дорогой мой Алекс, только один вопрос!
— Да хоть сто, если угодно, мистер Тотор.
— Вы были там, в пещере, когда муровали стену?
— Да, мистер Тотор.
— И это вы оставили мне лом?
— Конечно. Жаль только, что не мог сделать больше, но я думал, что такой удалец, как вы, сможет воспользоваться подарком и выкрутиться. Ведь так и случилось.
Тотор встал, схватил обе руки канадца, сжал их и, с увлажнившимися глазами, дрожащим голосом сказал:
— Алекс, вы спасли мне жизнь! Теперь мы друзья до гроба!
— Я то же самое сказал ему несколько часов назад, и тоже от всего сердца. Он спас нас всех, — прервал Меринос.
— Да, друг мой, Алекс — наш общий благодетель, — продолжал юноша, а Мэри послала долгий, восхищенный, нежный взгляд бравому, простому и такому замечательному моряку.
Смущенный Алекс что-то бормотал, не зная, как избежать уверений в бесконечной признательности. Храбрец из храбрецов хотел бы скрыться, провалиться под палубу, предпочел бы подставить вздымающуюся от волнения грудь урагану или ружейному залпу. Лицо его светилось доброй, застенчивой улыбкой.
— Господа, вы меня хвалите… вы меня простите, если… не умею выразить радость… счастье, которое сейчас испытываю… Ваша драгоценная дружба — лучшая награда для меня. Вот что я хочу сказать: не буду по-настоящему счастлив, пока вы не окажетесь свободны, целы, невредимы и ничто не будет вам угрожать. К сожалению, до этого еще далеко.
— Совершенно справедливо, — сказал Меринос, — события сменяют друг друга с такой быстротой и неожиданностью, что нам до сих пор физически не хватает времени, чтобы обсудить, что мы делаем или должны делать. Мы не смогли ни поговорить, ни сговориться, ни выработать план и даже не знаем, где находимся!
— Около мыса Каффура, недалеко от точки, где сто тридцать третий от Гринвича меридиан пересекает четвертую южную параллель. Как видите, мы среди рифов, а земля совсем близко. Пещера, в которой был замурован мистер Тотор, выходит наружу с другой стороны. Я и не знал, что она продолжается под водой.
— Каков же был ваш план, дорогой Алекс?
— Войти в доверие к экипажу и Дику Сеймуру, при первой же возможности завладеть судном и с вашей помощью постараться выручить господина Тотора. Сделав это, мы могли бы вернуться на «Морган», оставленный на волю волн. Помаленьку развели бы пары, выбрались бы кое-как отсюда и высадились на голландском острове Серам, лежащем на запад от нас, не дальше ста пятидесяти миль. К несчастью, случай, которого я так ждал, все не представлялся, а дни шли…
— Ох, даже в дрожь бросает. Только подумайте, завтра последний срок, назначенный негодяем Диком! Ей-богу, мои уши висят на волоске!
— Но где он, этот подонок? — прервал его Тотор. |