Эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков, прикрытые истребителями, волна за волной накатывались на Кенигсберг и густо кропили его смертоносным дождем авиабомб. Земля пучилась, со стоном швыряла в дымное небо каменные глыбы, битый кирпич и искореженную сталь, в коротких перерывах между бомбежками показывая в рваных пыльных просветах искалеченную, израненную твердь; скелеты обглоданных взрывами и пожарами домов, поклеванные воронками мостовые, провалы и ямины на месте блиндажей и дотов.

Гитлеровцы защищались упорно, с яростью обреченных, памятуя приказ фюрера: любой ценой удержать Кенигсберг. В крепости свирепствовали фельджандармы и эсэсовцы, расстреливая солдат вермахта за любую провинность.

– Господин штурмбанфюрер! Господин… – Барс пытался привести в чувство Кукольникова, которого завалило обломками стены.

– Где мы? – прошептал Кукольников, когда Барс усадил его на пол разрушенного дома.

– Да в Кенигсберге, чтоб он провалился! – зло выругался Барс.

Наконец Кукольников начал кое-что соображать; устроившись поудобней на каких-то тряпках, он послал Барса разведать обстановку. Грохот артиллерийских залпов, еле слышимая на их фоне трескотня пулеметов, вой пикирующих бомбардировщиков, вызывающий чувство панического ужаса, смолянисто-черные клубы дыма вперемешку с едкой пылью рушившихся укреплений, щелчки случайных осколков и пуль по стенам дома… – одна из главных цитаделей гитлеровцев в Восточной Пруссии доживала свои последние часы.

Кукольников попал в этот ад, конечно же, не по своей воле. С трудом избежав не без помощи высокопоставленных друзей из РСХА сурового наказания за уничтоженный Алексеем архив, он со значительным понижением в должности был направлен в Восточную Пруссию, где в связи с наступлением германских войск абвер широко развернул разведывательные операции. Но потуги лучших профессионалов германской разведки оказались тщетными: Советская Армия своими стремительными действиями сводила на нет все их хитроумные планы.

И вот Кенигсберг. Срочная эвакуация архивов абвера задержала здесь Кукольникова и Барса, который с некоторых пор стал его самым доверенным лицом…

Барс возвратился часа через два. В руках он нес туго набитый вещмешок и русский автомат с запасным диском.

– Все… Амба, – тяжело рухнул рядом с Кукольниковым. – Наши… Тьфу! – красные в крепости.

– Уходить нужно. Как можно быстрее…

– Куда? Под пули советского трибунала? Некуда уходить, мышеловка захлопнулась.

– Значит, нужно отсидеться в укромном местечке до поры, до времени, а там…

– Не выйдет. Найдут. А жрать что будем? Сапоги?

– Но что-то нужно предпринимать?

– Вот, – полоснул ножом по завязке вещмешка Барс.

– Советская форма. Документов у нас хватает, – похлопал по офицерской сумке, которая лежала возле Кукольникова. – Авось проскочим. Одевайтесь.

Кукольников попытался встать на ноги, и тут же, со стоном ухватившись за бок, опустился обратно на тряпье.

– Болит… Наверное ребра сломаны…

– Ах черт! – Барс сноровисто натягивал на себя гимнастерку. – Этого только не хватало…

– Помоги…

– Сейчас… Все… Вот брюки…

Кукольников, переодетый в форму капитана, выглядел настолько комично, что Барс совершенно неожиданно заржал во весь голос.

– Ну и видик… Да нас на первом же перекрестке хапнут. Не-ет, господин штурмбанфюрер, так дело не пойдет. Я не хочу из-за вас пулю схлопотать. Будем выбираться порознь.

– Барс! Что это за тон?! – повысил голос Кукольников.

– Я приказываю…

– Тихо, тихо, шеф! Раскомандовался!.