«Если мне нужно остановить Аримана, как мне сделать это изнутри его разума?»

«Изнутри…»

И с этой мыслью город стал ближе, вырастая у нее на глазах. Она сделала шаг, не сводя с него взгляда, пока тот раскидывался за ближайшим барханом. Город вырос так, как будто один ее шаг был тысячей. Она ступила еще раз, и еще, и еще, и еще, каждое ее движение — размытое пятно, песок — клубящееся облако у нее за спиной. Башни поднимались все выше и выше. Солнечный свет заиграл на окнах и мостиках из бронзы, и вот она уже бежит, сама не зная почему, песок жалит ей глаза.

Иобель застыла. Ее босая нога стояла на мраморной ступеньке, приятно холодившей кожу. Дворец воспоминаний Аримана исчез. Ему на смену пришел город из черного стекла. Башни вздымались и опадали, словно разбивающиеся об утес волны. Мостики и каменные здания изменялись. В стенах распахивались и исчезали двери.

Мгновение Иобель колебалась, а затем начала подниматься по ступенькам. В конце лестницы ждали распахнутые двойные створки. Приблизившись, инквизитор увидела, что они висят на петлях, их черное дерево растрескалось и состарилось. Двери выглядели так, словно когда-то играли значимую роль, но оказались погребены под вещами куда более важными. Оказавшись у порога, она подняла глаза. Знания, изваянные в виде камней и опор, тянулись к далекому солнцу.

«Где это началось? — подумала она и поняла, что у нее в руке снова очутился обломок резного дерева. — Где все началось для Аримана?»

Иобель переступила порог и оказалась в прохладной тени. Она пошла по мраморным коридорам. Через окна, прикрытые сетками, струился солнечный свет. По плитчатому полу бежали трещины. Она проходила мимо створок из крашеного дерева, шероховатого железа и вихрящегося стекла. Каждая была отличной от других, каждая была уникальной. Она узнала коридоры и их холодный пыльный запах, пусть даже никогда раньше не видела ни одной из этих дверей. Чем дальше Иобель удалялась от входа, тем сильнее в ней разрасталось странное чувство уюта. Она уже бывала здесь прежде, это место было ей знакомо.

Инквизитор выбирала повороты не глядя, без раздумий поднимаясь и спускаясь по лестницам, но ни разу не сумела дойти до края города воспоминаний, — впереди были только новые коридоры и двери. И запах пыли времен.

Из-за дверей доносились звуки — голоса, крики, плач. Она узнавала их, ибо проходила эти этажи прежде. Она не глядела на деревяшку, которую когда-то дал ей мальчик у костра в пустыне. Теперь Иобель знала, что это такое. Ей стоило догадаться раньше.

По дороге она нашла несколько разбитых створок — некоторые без косяков, некоторые снятые с петель, некоторые расколотые надвое, словно от удара топором. Ни на одной из них не было резьбы в форме птиц или солнца, и она не нашла ни единой целой двери, которая бы сходилась с тем куском, что она сжимала в руке.

В конце пути оказалась черная створка, нашедшая ее первой. Иобель свернула за угол и увидела ее. Она была обсидиановой, ее поверхность — отполированной до зеркального блеска, без ручек или петель. Она словно манила Иобель к себе. Женщина ощущала позади нее что-то, от чего у нее по коже бежали мурашки и смывало мысли о том, что она делает. Она поняла, что стоит перед створкой, протягивая руку к ее жидко-черной поверхности.

— Тайны, — раздался голос позади.

Она обернулась. В противоположной стене зияла дыра. Разбитые и расколотые куски черного дерева обрамляли вид на широкий балкон и раскинувшуюся за ним пустыню.