Перевертыш заставил лицо Кордата напрячься, и к его щекам прилила кровь.

— Вы будете обращаться к коммодору «лорд флота», у него есть все…

— …надлежащие полномочия, — прорычал Умиэль. — И никакие слова или жесты не сделают их большими.

Перевертыш съежился, его рука задрожала над навершием церемониального меча.

— Придержи язык, лейтенант, — зашипел коммодор, складки на его лице затряслись от гнева, голос был натянут, как тетива. Он снова кивнул космическим десантникам: — Простите моего офицера, он… прежде не сталкивался с вашим родом.

Умиэль как будто не услышал этих слов, словно в его вселенной они не обладали никакой ценностью и смыслом.

— Мы ответили на зов. Десять кораблей наших орденов и двенадцать рот готовы исполнить клятвы. Мы пришли сюда не кланяться и заниматься словоблудием.

— Я ценю это, но поверьте, это была не моя воля и командую войсками не я.

— Тогда кто? — спросил другой космический десантник.

— Я, — раздался грохочущий голос из коридора позади Перевертыша.

Перевертыш оглянулся с совершенным выражением потрясения на украденном лице Кордата. Космические десантники дернулись за оружием, и Перевертыш почувствовал, как они подавили инстинктивное желание ответить на неожиданность насилием.

По абордажному коридору шагала фигура, сегментированные кольца лязгали под ее поступью. Она была выше как смертных, так и космических десантников. Вывернутые назад ноги из железа несли ее скачущей походкой. Под бронированными пластинами плавно работали поршни. У нее было две пары рук, плотно прижатых к телу подобно верхним конечностям богомола. Из центра корпуса, обернутая листами угольно-серой брони, виднелась старческая голова. К покрытой печеночными пятнами коже цеплялись седые волосы, а плоть на лице сморщилась до такой степени, что рот стал видимым только тогда, когда открылся.

— Вы — мои, — произнесла она и сверкнула отполированными черными зубами. — И да, капитан, это собрание, которое кажется вам таким ненужным, было созвано мной. Коммодор Исхаф, я уже поднялась на борт и комиссовала корабль на время конфликта.

По жесту коммодора носильщики опустили паланкин на пол, и он склонил голову так низко, как только мог. Рядом с ним Перевертыш и прочие офицеры опустились на колени.

— А вы кто? — спросил космический десантник в штормово-сером. Голова в машине повернулась, и ее глаза блеснули.

— Я думала, это очевидно, но никогда не была до конца уверена, что ваш род так же умен, как хорош в убийстве разных существ. — Космический десантник не пошевелился. — А еще вы сказали, что слова, символы и жесты бессмысленны, или что-то в равной степени бессодержательное. — С ее лица все еще не сходила улыбка. — Я — леди-инквизитор Малькира, Страж Шторма Императорского Гнева, а также Координатор Третьего и Пятого Вохальского конклава, и я — тот человек, перед которым вы — неохотно — преклоните колени.

Последние слова она прорычала сквозь стиснутые зубы. Умиэль опустился на колено, и четверо космических десантников последовали его примеру. Малькира глядела на них, скривив губы, хотя было ли тому причиной веселье, презрение или привычка, Перевертыш не мог сказать.

— А теперь, когда мы разобрались, кто кому здесь подчиняется, можете подняться. — Космические десантники встали, а сервиторы снова подняли коммодора. — Вы здесь, потому что, прежде чем в точности исполнить мой приказ, мне нужно, чтобы вы кое-что усвоили.

Всеобщее внимание сосредоточилось на ней.