«Ты проиграешь. Ты один. С тобой остались только враги и предатели, Ариман».

Он терял контроль над происходящим. Вся энергия, все столь тщательно выведенные линии структуры и значимости, протянутые сквозь материю и время, все точки фокусировки — все разламывалось. Заклятие поднималось в вари, словно раскат грома, окрашенный кровью и ослепительным светом. Оно достигло границ сотворения и врезалось в оковы воли, которые удерживали его. Ариман чувствовал, как оно давит на реальность, давит на разум. В носу лопнули сосуды, и горло наполнилось привкусом железа. Осколки серебра в груди коснулись сердец, когда вся его мощь выплеснулась наружу. Разум Аримана встретился с замыкающими элементами ритуала.

«Я не проиграю».

Он нашел в мыслях последнее озерцо спокойствия и влил в него всю концентрацию.

Мир замедлился до биения сердец. Серебряные осколки в груди походили на острые зубы, вгрызающиеся в сознание, но он преодолел ощущение. Ариман увидел и почувствовал ближайшее будущее: корабли, прорывающиеся сквозь заслон в космосе, падающие бомбы, вспышку — и почувствовал, как взрывная волна срывает с его костей плоть и доспехи. Увидел, как тысячи братьев, которых он собрал подле себя, превращаются в серый пепел, кружащийся на огненном ветру. Это случится. Будущее неслось вперед, лишая его такого нужного времени.

Он сформулировал единственную мысль и бросил ее вверх, сквозь облака, в пустоту. Он не посылал ее какому-то конкретному разуму. Ариман не знал, кто еще оставался, чтобы услышать ее. Корабли, сдерживавшие имперский флот, были не с ним, не на самом деле. Они решили остаться ради этого момента, возможно, желая сразиться в битве, проигранной ими тысячи лет назад, возможно, из верности, которая заставила их встать рядом с ним. Неважно, почему они были здесь, главное то, что они были.

+Больше времени! — крикнул он. — Нужно больше времени! Ради легиона, что создал нас, нам нужно больше времени!+

Послание влетело в бурлящий варп, поднимаясь, будто горящая стрела, выпущенная в ночное небо. Ариман потянулся, чувствуя ритм ритуала, вслушиваясь в бесконечную песнь. Он вновь стал одним целым с разумом. Ритуал все продолжался и продолжался, прекрасный и ужасающий — и незавершенный.

«Прошу, — подумал он. — Услышьте меня. Дайте мне время».

+Мы дадим сколько сможем,+ — раздалась мысль, которая преодолела гул мертвых голосов.

Ариман узнал говорящего.

+Спасибо, Хайон, — послал он. — Мы еще встретимся+.

+Это… это уж наверняка+, — вернулся угасающий голос Искандара Хайона.

Ариман посмотрел в небеса и почувствовал, как течения времени изменили свой ход. Он потянулся ко всем соединенным с ним разумам и заговорил:

+Уже скоро, братья мои+.

И разумы Изгнанников ответили ему безмолвным унисоном:

+Мы поднимаемся+.

— Ангелы Терры… — прохныкал Сильван, — простите и защитите меня.

Он попытался найти панель управления створками, но руки не работали как следует. Ничто не работало как следует. Его пальцы стали безвольными тряпками, жар лихорадки опалял кожу. Часть его была поражена тем, что он еще жив. Казалось, голову жалило изнутри. Куда бы Сильван ни бросил взгляд, все полыхало. Пространство перед кораблем заполнила решетка взрывов. «Слово Гермеса» находился теперь так близко к Просперо, что его почти накрывали бури. Корабль остался без щитов, обрушившихся из-за мощных разрядов клокотавших вокруг штормов, но продолжал цепляться за позицию, борясь с силами, которые пытались утянуть его вниз.

Битва над «Словом Гермеса» вспыхивала ярче, чем звезды и солнце. Ближний космос превратился в горнило сплошного света и зарядов плазмы.