— Неудачно, — с досадой комментирует Вар.

Спичка, прижавшись спиной к мачте, с бешеной скоростью орудует секирой. Андеды так и отлетают от неё, разваливаясь на куски. В дварфийский сапог вцепился зубами одинокий череп, но прокусить толстую кожу фирменных «эльфодавов» не может, только жуёт, сверкая глазами, голенище.

Полчек крошит пальцами очередную бусину, палуба «Харнанкура» внезапно качается не в такт, нарушая привычный морякам ритм, и андеды валятся на палубу, как кегли. Прочно стоящая на ногах Спичка задорно свистит.

К ней, переступая через упавших товарищей идёт сам Дебош. Глаза черепа сияют багровым, сабля в руке вспыхивает синим пламенем. Дварфиха ухмыляется в бороду, сплёвывает и перехватывает поудобнее секиру.

— Иди сюда, костлявенький, — говорит она ласково. — Я тебе каркас-то отрихтую!

— Ну, молния, ну, пожалуйста! — просит Завирушка, тряся рукой. — Ну, хотя бы в этот раз!

С неба падает цветок в горшке. Разбившись о голову Дебоша Пустотелого, он наносит более моральный, нежели какой-то иной урон. Теперь пират обсыпан землёй, а из треуголки торчат смятые зелёные листья. «О нет, неужели опять⁈» — успел подумать во время падения горшок с петунией. (Если бы мы знали, почему горшок с петунией подумал именно это, то поняли бы о природе мироздания много лишнего.)

Вар снова пускает огненную стрелу, но не в Дебоша, а в тройку пиратов, подкрадывающихся к Спичке сзади. Стрела в полете разделяется на три, и три воющих факела рушатся в пролом палубы, рассыпаясь на лету в серый прах.

Лодочник запускает ходовую машину, и «Безумный Крылодыр начинает сближение с 'Харнанкуром», чтобы перезаряжающие требушеты андеды не смогли по нему стрелять.

Спичка делает шаг вперёд и обрушивает на Дебоша секиру. Тот парирует, отступая на шаг, но следующий удар выбивает из костяной руки саблю, и обезоруженный андед отпрыгивает в сторону, ища взглядом отлетевшее оружие.

— Не такой уж ты крутой, скелетман! — кричит Спичка, кидаясь вдогонку. — Эх, раззудись плечо!

Полчек продолжает очищать причёску от бусин, и матросы-андеды никак не могут ухватиться за такелаж, чтобы отвести корабль на дистанцию выстрела, потому что тянут руки туда, где тросы были секунду назад или будут секундой позже.

Дебош не принимает боя со Спичкой. Вместо этого он одним мощным прыжком оказывается на палубе подошедшего почти вплотную «Крылодыра» и хватает за горло обмершую Завирушку.

— Я всегда добиваюсь своего! — говорит он торжествующе.

Почувствовав на своей шее ледяные костяшки его пальцев, девушка истошно визжит и теряет сознание.

* * *

— Я убью тебя, Лодочник! — завопил Дебош, когда «Безумный Крылодыр» обрушился в морские волны с высоты нескольких десятков футов и обрушившаяся на палубу вода разметала всех в стороны.

В небе полыхнуло, моргнуло, заискрило — и засияло солнце. Никакого тумана, синее небо и облака до горизонта.

— А что сразу «Лодочник»? — отплёвывается тот, едва не смытый волной в шпигат. — Я сам в шоке.

— Мой корабль! — кричит пират в ярости. — Он тонет!

«Харнанкур» под лучами яркого солнца растерял всю свою мистическую зловещесть. Кажется, что волны смыли с берега брошенную за ненадобностью жертву давнего кораблекрушения. Гнилые доски, клочья парусины, размочаленные ветхие тросы, дыры, через которые в трюм хлещет вода. Накренившись на левый борт, старый фрегат быстро уходит под воду. Матросы-андеды неподвижно стоят у бортов. Если бы у них были лица, на них, наверное, царила бы полнейшая растерянность.