— Именно! Это не говоря уже о производстве кованых на моих заводах. Причём они там и продукция, и рабочая сила, и промоутеры, и покупатели. Так что мог бы и подождать, пока я разгребусь с делами!

— Не мог. Меня уже тошнило от Корпоры.

— Ну да, экие мы нежные… Обидеться и сбежать без гроша, поселиться на руинах, пить и писать… Когда ты уже повзрослеешь?

— Что делать, мир устроен так, что кто-то богат, а кто-то беден. Я, увы, из вторых.

— Ты не беден! Ты глуп!

— Звучит обидно.

— А мне не обидно? Ладно твоя труппа, где сплошь балбес на раздолбае и только гномиха на ходулях. Но ты-то мог хотя бы зайти в банк?

— Зачем?

— Чтобы сказать: «Я Полчек, мне нужны мои деньги!»

— Какие деньги? — удивился драматург.

— Которые творческий коллектив «Дом Живых» заработал во Всеношне, а я инвестировала! Которые принесли вам восемьсот процентов прибыли до налогов! Потому что пока ты обижался и убегал, некая Фламерия, мать её, д’Камарут, гоняла на пинках Консилиум, закручивала в дугу Совет Корпоры и загибала ласты Дому Теней, запихивая им во все отверстия эксклюзивные договоры с Жерлом! С предприятиями, в которых крутятся ваши деньги, кретины!

— Так у нас есть деньги? — с трудом осознал суть Полчек.

— Вы можете купить всю эту помойку-над-заливом, которую тут почему-то называют городом. Но я не советую, паршивая инвестиция.

— Этого хватит, чтобы отремонтировать «Скорлупу»?

— Это тоже так себе инвестиция, — вздохнула Спичка, — но нельзя же требовать разумного экономического поведения от артистов. Да, хватит. Развлекайтесь. И выдели мне место на этой твоей премьере. Я хочу посмотреть, что именно ты наврал людям про Завирушку.

* * *

— Фаль, привет! — гномиха подскочила в своей постели, растерянно тряся ушами. Не помогло, голос доносится изнутри головы.

— Я научилась посылать голосовые сообщения! Госпожа Пад… то есть господин Сидус учит меня всяким штукам, связанным с Краем. Чтобы я его случайно не…

— Так вот как оно бывает, оказывается! — фыркнула гномиха. — Ничего себе будильничек! Ну ладно, моя очередь терпеть…

— … совсем перестала мне их посылать! Я понимаю, вы там, наверное, заняты, играете на сцене, веселитесь. Публика, я думаю, от вас снова в восторге. Но ты…

— Ага, конечно, — скептически сказала Фаль в потолок, пока длится пауза между сообщениями. — Заняты. А то, что ты теперь Птенец Вечны, совсем не при чём. Как будто так легко набраться наглости и разбудить посреди ночи не подружку-Завирушку, а целого нефилима!

— … помнишь, я опасалась, что однажды перестану быть собой, выходя на сцену? Теперь я на сцене круглые сутки, и, хотя роль у меня одна, я уже…

— Бедная, — вздохнула Фаль. — Наверное, ей, и правда, нелегко. Не очень-то много веселья у нефилимов, если подумать.

— … можно сказать, сижу в золотой клетке, как Вечна. Хотя прутья у неё и невидимые. Когда твои уши щекотали мои пятки, всё было как-то проще…

— Хм. Когда буду помирать, завещаю свои уши в музей, — захихикала Фаль.

— … да, чуть не забыла главное! Я же теперь иногда выбираюсь с Лодочником на Край, чтобы солнце… Ах, да это секретно, извини. Так вот, я уговорила…

— Ну вот, на самом интересном месте! — расстроилась Фаль, но тут Завирушка включилась обратно.

— … скажи Мастеру Полчеку, что договор расторгнут. Он знает, о чём речь, а мне, наверное, лучше об этом не распространяться.