Аркашка жил в двухкомнатной, на Лермонтовской. В старом доме. И квартира старая была. И ему все говорили — особенно бабы зудели — сделай ремонт. Но ему лень было. И вообще — чего для себя делать? Если бы у него семья была. Он бы был хорошим семьянином. Все бы в дом тащил. Парные языки из мага, где у него приятель был директором. Картошку бы даже в магазине не покупал, ездил бы на базу, к Левке Портному. Приносил бы дубленки и бросал бы на кровать — выбирай Танечка… Ну, Танечке, положим, и шубку бы пришлось бросить на кровать. Но Танечка, она сделала "дорожку" — ох, как она перебирала своими ножками, быстрыми и стройными, аж дух захватывало — и, как на льду, оставила острые полосы у Аркашки на душе. И как-то ему все надоело и стало тошно-скушно. И показалось, что ничего у него уже не будет. Здесь не будет.

То есть он знал — что будет. Манекенщицы. Худые эти, не очень, между прочим, не жрущие вроде ничего, а как в кабак пригласишь, так они с собой даже забирают. Полиэтиленовый мешок в сумочке всегда есть. Или бляди фирменные. Как Наташка грудастая. Их и проститутками не называли, потому что это были такие специальные советские путаны, которые ради фирмы могут и бесплатно упиться, и по пьяни дать. Поэтому фирма их и любила. Потому что они любили фирму и не думали о бабках, если фирмач нравился. Надеялись все-таки, что, может, женится. Да, но с русскими они мало трахались. Правда, Наташка вот, она их с Игорьком как раз с семинаристом и познакомила.

Семинарист, мать его… Он был такой же религиозный, как Игорек — комми. Из-под рясы у него джинсы торчали и шузы на платформе. Батники белоснежные всегда накрахмалены. Аркашка его видел стоящим на коленях. Только не перед Божьей Матерью, а перед блядью Наташкой, уткнувшись физиономией прямо в это самое ее место. А она хохотала. На лестничной площадке. Аркадий как раз взбегал по лестнице к ней. А они стояли у ее квартиры. Потому что в комнате Игорек с Маргот сидели. А в коридоре квартиры они не могли стоять, потому что полный коридор соседей, коммуналка.

Да, такие вот причуды советской действительности. У этой Наташки полный шкаф — самое ценное ее, вроде сейфа — валюты был, шуба американская, брюллики, Кристиан Диор на каких-то шелковых вешалках, хрусталь Баккара, иконы на стенах и кашемировые ковры на полу, а не на стенах, как у обывателей, хранились. И коммуналка.

Он их хорошо упаковал, этот семинарист Сережа. Маргот хоть и ломалась, но Игорек ее уговорил. Подарили несколько икон. С Куком познакомили. Ходили смотреть каких-то его мух сумасшедших. Или ос? Хрен их знает. Главное, что гигантские. Маргот, правда, сказала потом, что странно: увеличенные до таких размеров насекомые должны вызывать ужас либо неприязнь. А они у него красивыми были. У Кука. В чьей-то квартире висели, благо квартира огромная, то есть стены громадные, чтобы повесить этих насекомых в человеческий рост. Хуй их вывезешь, даже через диппочту.

Аркашка вообще-то ни черта не понимал в живописи. Он по принципу неразрешенности художников отбирал. Кого запрещают, того им и надо. Они сделали с Игорьком коллекцию. Презентацию. Фотографа наняли, он даже в доле был на будущую книжку.